– Максим, – увидел я взмах руки ученого, что стоял в дверях своей избы.

Наступила моя очередь идти на собеседование или новый инструктаж, теперь уже индивидуальный.

– Лежа сколько жмешь? – услышал я первый вопрос от Ильи и заметил его сосредоточенный взгляд на моем плечевом поясе и груди.

– Сто сорок на пике было. Сейчас меньше, – ответил я, ничего не скрывая из своих скромных спортивных достижений в прошлом.

– Становая – двести? – сразу же последовал новый вопрос от него.

– Двести двадцать когда-то было, – прозвучал мой ответ.

– Хорошо, – спокойным тоном ответил Илья и добавил: – держись меня и во всем слушайся, тогда ничего с тобой не должно случиться. Куда скажу идти, что скажу делать, то и выполняй. Никакой самодеятельности. Все серьезно. А в команде ты вместе с Антоном будешь отвечать за разведение костра, поддержание его пламени и наличие дров. Если будем ночевать на заимках, то с вас двоих растопка печи и снова дрова. Но брать их будете там, где и когда скажу я. Все понял?

– Какого зверя ловим? – резко спросил я, как только почувствовал, что зоолог завершил свой короткий инструктаж.

Все время до этого смотревший своим цепким взглядом только в ту точку, которая его интересовала, Илья вдруг опустил глаза и, как мне показалось в полумраке помещения, уставился в поверхность стола, за которым он сидел. Пальцы его рук, до этой секунды, спокойно лежавшие перед ним, начали нервно бегать по дереву. Скулы на его лице заходили под слоем волосяного покрова бороды. Губы плотно сжались. По всему становилось похоже на то, что я попал в какую-то точку, в самое больное место, взгляд на которое, как и полная информация о нем, оставались секретом для всех, кроме наших охотников, водителей и местный жителей-аборигенов. В общем, всех тех, кто постоянно прятал свои глаза, смотрел в нашу сторону с полуулыбками на лицах и отказывался общаться.

– Потом поймешь, – услышал я еле различимый даже в тишине ответ.

Дальше прозвучало громче, и ученый поднял глаза, но на меня не посмотрел:

– Мишка такой, злой и страшный мишка. Его мы и будем добывать. А как завалим, будем долго тащить его на носилках до того места, где нас всех сможет забрать вертолет.

– Из-за какого-то медведя, пусть и даже очень страшного, затевается целая специальная операция? – попытался я слегка надавить на ученого, чтобы заставить его обнажить как можно больше исходных данных.

– Да какая тебе, парень, разница, кого я тут пасу? – неожиданно завелся ученый. – Я за этими тварями целую жизнь бегаю, с того самого момента, когда впервые в эти леса еще аспирантом попал. У меня материалов на несколько книг, пачки фотографий, груды записанных свидетельств. Я всю свою энергию положил на это дело. Из леса месяцами не выходил. Комары меня уже жрать не хотят, до того я им тут опостылел. А сейчас я буквально в шаге от завершения своей задумки. Круг поиска сузился до размера девять на двенадцать километров. Я восемь заимок соорудил и напичкал их дровами, продуктами, инструментом так, чтобы не в палатках в минус сорок пять мерзнуть. Я все тут изучил, все своими ножками на две-три сотни километров вокруг исходил. В болотах тонул, в реки сваливался, из топей выбирался, волка с медведем срать под себя заставлял, когда от них нечем отбиться было.

– Успокойтесь, пожалуйста, успокойтесь, – забормотал я и выставил вперед перед ученым раскрытые ладони.

Глаза зоолога были широко открыты, ноздри вздувались от напряжения. Но через три секунды он как будто начал остывать, виртуальный пар повалил от его головы. Он резко выдохнул, схватился за флягу с водой, что стояла рядом с ним на тумбочке, и жадно отпил из нее несколько глотков.