Тот с его гипотезой согласился:

– Без сомнения, утырок во главе стада оленей, безмерно этому счастлив.

– Я не совсем то имею в виду, – уточнил Бравус.

– А что ты имеешь в виду? – разозлился Смерть.

– Если очевидное отодвинуть на второй план и копнуть поглубже?

– Поглубже?

– Рассмотреть сложившуюся ситуацию более масштабно. Всесторонне. Копнуть поглубже. Ну я не знаю, как еще вам это объяснить… – Бравус запнулся. Ему явно не хватало ни исходных данных, чтобы более конструктивно вычленить суть из предположений, догадок и опасений, навеянных собственной интуицией, ни авторитета, чтобы заставить более ответственно прислушиваться к своим словам.

Тем не менее Смерть призадумался. Более того, буквально через минуту он вскочил с кресла с воскликом: «А ведь ты прав!»

Но не успел слуга выяснить, в чем именно, как чрезмерно стройные ноги хозяина начали отмерять комнату широкими шагами, а его длинные костлявые пальцы преступили к довольно нервному массажу висков. И все это сопровождалось нецензурной бранью, сутью которой сводилась к тому, что все нехорошие существа, которые это удумали, в самом скором времени очень сильно об этом пожалеют. В частности, против собственной воли им придется включить в рацион сырую кладбищенскую землю.

Наблюдая за тем, как хозяин мечется из угла в угол, словно раненый зверь, хаотично матерится и выкрикивает обещания всем им устроить, слуга грешным делом задумался: ту ли мысль он до него донес?

– Бравус! – внезапно переключился на него Смерть.

– Да, Ваша Честь? – вздрогнул он от неожиданности.

– Мне нужно срочно во всем разобраться.

– Хорошо, Ваша Честь, – на автомате согласился Бравус.

Ночка выдалась насыщенной, и ему уже не особо хотелось выяснять, кто что планирует делать. Его единственным желанием в настоящий момент было – выспаться, а благодарности – за бдительность, проницательность и за что там ему еще причитается – он с радостью выслушает позже. К тому же к вечеру, а еще лучше к утру следующего дня, они станут только конкретнее.

– И мне нужна твоя помощь…

– Что?! – растерянно воскликнул Бравус, явно обескураженный таким развитием событий. – Моя помощь?! Да чем я могу помочь-то?!

– По дороге объясню, одевайся. – Смерть стянул мантию и протянул слуге.

Увидев хозяина нагим, Бравус замер. Ячейка памяти со словарным запасом для него вдруг стала недоступной, тогда как эмоции, наоборот, предательски высыпали на лице как веснушки, к тому же он мгновенно протрезвел.

Тогда как Смерть потеря дара речи слугой, удивление, растерянность и страх в его глазах повеселили. Усмехнувшись, он накинул ему на плечи свою мантию:

– Я так понимаю, в бане с мужиками ты никогда не мылся?

В ответ услышал невнятное блеяние, подкрепленное неочевидной жестикуляцией:

– Я…, ну…, я…, а…

Смерть посерьезнел:

– Ладно, сиськи нам мять некогда, давай сразу к делу. На время моего отсутствия будешь Судьей вместо меня.

Слуга рухнул в обморок.

– Нда-а-а, – склонился над ним хозяин, – это будет сложнее, чем я думал.

Находясь в бессознательном состоянии, Бравус тем не менее видит сон. Как будучи юношей, он бежит по берегу моря. Волны, накатывая одна за другой, обдают его голени прохладной пеной, вызывая радостный смех. Его руки раскинуты в стороны, глаза закрыты, сознание освобождено – он бежит навстречу закату, чувствуя порами легкий морской бриз. Все, чего ему хочется в этот момент, – бежать еще быстрее! Все, что его сдерживает, – ничего! Он бежит так быстро, насколько это возможно – настолько, что ничего на свете не может его остановить.

Внезапно откуда-то сверху доносится:

– Очнись, Бравус! Бравус, очнись!