Ливень придал силы всему живому и залил мир изящной, особой, волнительной красотой. Слева направо линию горизонта, как подкова, огибала широчайшая голубая река, окольцованная множественными изумительными радугами, а внизу в метрах семидесяти находился естественного происхождения бассейн с темно-синей водой.

Берри подошел к пропасти и заглянул в нее.

– М-да – задумчиво пробасил он.

Трое товарищей присоединились к нему, обозревая это чудо природы.

– Если бы не работа, то я наверняка стал бы художником, – сказал один.

– Художники видят все в целом, а ты привык делить мир на сектора и то, только глядя в прицел, – ответил ему второй.

– Нет, если постараться, то я бы смог измениться…

– Конечно, убеждай себя почаще, и может быть…

– Отставить препирания! – Ричард Брайс беззлобно, скорее по привычке, чем всерьёз гневаясь, развел по углам подчиненных, – Рой, довольно быть циником, когда-нибудь мы, наверное, будем жить как обыкновенные люди. А сейчас Джеки, три пары в дозор, а остальным разбить лагерь и отдыхать. У нас есть … – он сфокусировал взгляд в верхний левый угол своих «Филинов», – Девятнадцать часов до прибытия ботов.

– Майор, – к командиру подошел лейтенант.

– Да. Слушаю.

– А почему мы не пользуемся «Хамелеоном»? Сдаётся мне, босс, при его активации, все же было б полегче?

– Вот именно Питч, легче. Но это не всегда «есть хорошо». Не правда ли? Как выразился один великий человек – Тяжело в учении, легко в бою. Надеюсь, я ответил на твой вопрос?

– Так точно!

– Вот и отлично, а сейчас иди отдыхать. Скоро нас отсюда заберут.

Брайс, дождавшись, когда тень подчиненного растворится, поднял взор к небесам, словно ища там ответа. Его глаза скользнули по склону таинственной эклиптики, но не нашли покоя. Тихий вздох сорвался с его губ – эхо тягостных дум.

Затем, словно под тяжестью невидимого груза, он отвел взгляд вниз, на долину, распростертую внизу, как темный океан. И тогда, его губы беззвучно зашептали что-то, как древнюю молитву, обращенную к духам этой земли, или тайное признание, предназначенное лишь ему и горизонту. Его слова, не услышанные никем, повисли в воздухе, будто невидимые нити, связывающие его с этим местом, с этой миссией, с его судьбой…

Уже полтора века Аргон купался в лучах мира, будто после долгой ночи пробуждался к новой жизни. Последняя война, кровоточившая почти десятилетие, завершилась сокрушительным падением северного государства Сталкон. Семь держав, связанных узами дружбы и кровного родства, предъявили Сталкону ультиматум о безоговорочной капитуляции. Получив в ответ лишь гордое молчание, они преодолели неприступные «Железные горы» и обратили армию агрессора в прах.

После этого поражения Сталкон, будто карточный домик, рассыпался, перестав существовать как единое государство. Народ, некогда великий, разлетелся по Аргону, будто семена одуванчика на ветру, в поисках лучшей доли за пределами руин родины.

Но были и те, кто, словно корни, врос в истерзанную землю, пытаясь возродить жизнь из пепла. Именно они и стали легкой добычей для стай разбойников, а затем и рабами, лишенными свободы и надежды. Преступный мир Аргона, словно рой саранчи, обрушился на север в предвкушении легкой наживы. Стервятники слетелись со всех уголков планеты, жадно взирая на чужое горе. Мародеры, убийцы, насильники и воры постепенно превратились в работорговцев, продающих души и тела.

Поначалу торговля людьми была объявлена вне закона во всех странах Аргона. Правительства тщетно пытались обуздать это чудовищное зло, но их усилия были подобны каплям дождя в бушующем океане. Со временем торговля людьми, словно ядовитый цветок, проросла сквозь трещины закона, обретая леденящую душу законность. Продавали всех: от младенцев, чьи глаза еще не видели мира, до стариков, чья жизнь клонилась к закату. Семьи разрывали, словно старые письма, отнимая детей у матерей, разлучая мужей и жен. Многие рабы – мужчины и подростки – исчезали в бездонных шахтах «Железных гор», другие умирали от непосильного труда на каменоломнях, валке леса, осушении болот, строительстве верфей и добыче соленых сланцев. Женщинам и детям была уготована другая, не менее страшная участь. Они становились служанками в богатых домах, конюхами и прислугой в тавернах, работали не покладая рук на полях и плантациях. Многих продавали в дома развлечений, где их тела становились товаром, а души умирали в муках.