Школьной подругой, выходившей в Улан-Удэ замуж, была Аюна, ее женихом – тот самый Баир. По всей видимости и к искренней радости за них Фаи, школьная любовь друзей ее детства не прошла с взрослением, они действительно ни с кем другим не могли и не хотели быть более счастливыми. Точно так же не приходилось переживать за выбор Кати. Ее будущий муж, на тот момент начинающий, но уже зарекомендовавший себя в медицинских кругах пластический хирург, почти на семь лет старше, редко участвовал в их студенческих сборищах. Подруги видели его лишь несколько раз, но впечатление он производил очень приятное, и ни у кого не возникало сомнений, что это будет крепкая, хорошая семья.

– Кстати, мне тоже ничего не известно о твоих планах на лето, – заметила Фая. – Ты так и не определился, берешь отпуск в августе или перенесешь?

– До Катиной свадьбы я в Питере, нужно решить много организационных дел, – задумчиво произнес Артур. – Потом, скажу тебе пока что по секрету, уезжаю на secondment[23] в Лондонский офис. До января две тысячи пятого. Хотелось бы параллельно поучиться в бизнес-школе. Посмотрю, где какие программы предлагают на тему проектного финансирования. Отпуск возьму, но исключительно для переезда.

Фая едва не задохнулась от обиды и, всеми силами стараясь не показывать, как та ее душила, потянулась задеревеневшей рукой к чашке чая. Вкус бергамота вдруг показался ей отвратительным, а мягкая булочка сушила и драла горло. Он сказал, что уезжает на полтора года в Лондон так, словно речь шла о выходных на даче у родителей в Приозерске! Возмущенное «А как же мы?!» вот-вот бы вырвалось из ее груди, и только леденящее понимание, что никакого «мы» для него нет, сдержало этот порыв. Фая принялась его поздравлять, уточнять детали, говорить другие уместные слова, одновременно пытаясь не разрыдаться и утихомирить рой мыслей в своей голове. «Зачем ты меня к себе пригласил, если уезжаешь? Зачем мы это сделали, если, по твоему мнению, между нами ничего нет и ты можешь вот так спокойно заявить, что уезжаешь из страны?» – стучало у нее в висках, однако вслух свои вопросы не озвучивала. Она догадывалась, что услышала бы от него в ответ. «Ну как же, Фаюш? Между нами ведь все предельно ясно, разве нет? Мы с тобой давние знакомые, хорошие приятели, а с некоторого времени и коллеги. Разумеется, мы друг другу не чужие, нас связывают общие интересы, да и чувства тоже. Конечно, ты мне нравишься, очень даже. И я тебе тоже. Поэтому мы дружим, много времени проводим вместе, и не только по работе. То, что произошло сегодня ночью, когда-нибудь бы наверняка случилось, просто вчера мы были особенно уставшими, выпили, очень душевно посидели, поговорили, и все закономерно закончилось тем, чем закончилось. И стало совсем хорошо! Сегодня – восхитительно приятное утро. Не переживай и не придавай произошедшему большого значения. Обещаю, оно ничего не изменит – мы и дальше будем пересекаться по работе, на встречах с общими друзьями. Возможно, когда-нибудь снова… Разве ты со мной не согласна?»

Слишком хорошо Фая представляла его подобный монолог и с горечью осознавала: все именно так и есть. Зря она себя утешала, полагая, что от более решительного проявления любви Артура удерживали лишь обстоятельства, складывавшиеся не в их пользу – сначала он был ее преподавателем, затем старшим по статусу коллегой. На самом деле все намного проще и очевиднее: она в него влюблена, а он в нее нет. Да, парень питает к ней особенную привязанность и более теплые чувства, чем к другим своим приятельницам, но упрекать его в том, что тот планирует жить в Лондоне и оставляет ее в Питере, у нее оснований нет. Они – не пара.