Огонёк для одинокого Волка Соловьева Елена

1. Глава 1

Светлана

Переезжая на новое место работы, я питала самые радужные иллюзии. Частная лечебница в горном ущелье среди сибирской тайги, чистый воздух, сказочные пейзажи, живительная энергия самой природы.

Но земной рай обернулся адом...

Первые тревожные звоночки появились уже в первый день работы. В лечебницу я прибыла в качестве медсестры и сиделки. После смерти горячо любимого дедушки испытывала острую потребность заботиться о ком-то. Потому заключила контракт и прибыла на место по выданным билетам. Уже на входе в лечебницу меня обыскали буквально до трусов, перевернув чемодан и даже вспоров дно. Подобные меры безопасности показались излишними. Как и предупреждение о том, что я должна держать рот на замке, не разговаривать с пациентами и, в идеале, тут же забывать то, что случайно увидела или услышала.

Дальше — больше. Со временем я стала подмечать и другие странности. Например, то, что пациенты обладают обширными познаниями в области химии, биологии, ядерной инженерии. Как и то, что многие относятся к пребыванию в лечебнице как к заключению. А ко мне — как к надзирательнице. В таких условиях работать трудно и крайне неприятно. Но я искренне старалась быть милой и отзывчивой, что абсолютно не нравилось остальному персоналу.

Я стала изгоем в коллективе.

Но даже это не помещало мне со временем понять, что лечебница — это лишь вершина айсберга. В прямом и переносном смысле этого слова. Внизу, прямо под жилыми корпусами располагалось нечто секретное и определенно опасное. Мне, как младшему наемному персоналу, туда входа не было. Да я и не особенно стремилась. Однако не могла не замечать того, что в «обычную» лечебницу подозрительно часто приезжают люди в военной форме, на бронированных автомобилях, прячущие лица и настоящие имена.

В довершение мне запретили покидать место работы до окончания контракта. Даже съездить в город за покупками не разрешили. Сотовый телефон отобрали еще в день приезда. Я оказалась бесправной пленницей непонятных людей, занимающихся явно не тем, чем предполагалось ранее.

А потом случился пожар.

В этот день к нам снова пожаловали гости на бронированных машинах. Всему персоналу было приказано немедленно отправиться в комнату отдыха, не забыв запереть двери комнат своих подопечных. Я как раз читала Хемингуэя для Патрика, одного из пациентов. Этот сухонький, сморщенный, как изюм, старичок со старческими пятнами на коже и английским акцентом отчего-то вызывал в моей душе наибольший отклик. Наверное, потому, что напоминал моего дедушку. Невзирая на запреты и опасность быть наказанной, я читала Патрику «Старик и море».

— Пожалуйста, дочка, — попросил Патрик. — Еще немного.

Я не смогла отказать и, лишь добравшись до конца главы, захлопнула книгу. Как раз в этот момент взвыла сирена, запахло паленой пластмассой, и персоналу снова настойчиво предложили вернуться в комнату отдыха.

— Почему не выводят пациентов?.. — забеспокоилась я.

Патрик устало прикрыл глаза и, растянувшись на кровати, прошептал:

— Нам отсюда не выйти.

— То есть? — не поняла я. — Если в лечебнице пожар, то мы должны немедленно ее покинуть. Идемте, Патрик.

— Из этого места можно выйти только вперед ногами, — вздохнул он. — Я-то свое отжил. А вот тебя жалко. Знаешь, что: возьми!

Он с силой вложил мне в руки магнитный ключ и начал описывать, как пробраться на нижний ярус подземной части лечебницы. Туда, где расположен огромный опытовый бассейн.

— Это безумие! — возразила я. — Нам надо выбираться наружу, а не спускаться вниз. Если здание обрушится… Боюсь даже представить. Нас просто погребет заживо. Вставайте, Патрик, не капризничайте.

Я попыталась закинуть его руку себе на плечо и вынести из комнаты. Но Патрик оказался на редкость тяжелым, невзирая на невысокий рост и худощавость. К тому же он совершенно мне не помогал, продолжая повторять маршрут, как заведенный. А еще отрывок из любимой книги, требуя заучить наизусть. Когда я попыталась рывком поставить его на ноги, он вцепился обеими руками в кровать и прокричал:

— Беги, девочка, немедленно! Со мной у тебя нет шансов спастись. Не вздумай выходить через главный вход, тебя не выпустят живой. Спускайся вниз и найди ее. Ты справишься, я в тебя верю!

Мне подумалось, что от испуга Патрик потерял рассудок. Его слова походили на бред. Куда бежать? Кого найти?

Ее?..

В коридоре раздались шаги. Внутрь комнаты заглянул человек в балаклаве и с автоматом. К охранникам «лечебницы» я не то, что привыкла, скорее смирилась. Потому обрадовалась, увидев одного из них. Глупая…

— Скорее! — попросила я. — Помогите мне вынести Патрика.

На меня направили автомат и приказали оставаться на месте. А сразу после того, как я исполнила требование, закрыли дверь на ключ.

— Нет!.. — выкрикнула я в слезах. — Вы не можете оставить нас там! Откройте дверь, немедленно!!!

Кто бы меня послушал…

Запах гари усиливался. Глаза щипало нещадно, не то от слез, не то от едкого дыма. Но, к собственному бессильному ужасу, я понимала, что мы обречены. Даже если выйти из комнаты… Тот тип с автоматом – он явно не шутил.

— Дорога свободна, — вдруг проговорил Патрик, поведя ушами, как заправский сторожевой пес. Зрение у старика плохое, а вот слух — отменный. — Сейчас или никогда. Ключ открывает все двери. Беги!

— А как же вы?.. — не могла не спросить я.

— По долгам следует платить, — глухо отозвался Патрик.

Он лежал, не открывая глаз и не шевелясь.

Последнее, что я услышала, прежде чем выбежать в коридор, это цитату из его любимой книги: "Сейчас голова у меня ясная. Даже слишком. Такая же ясная, как сестры мои, звезды. Но все равно мне надо поспать. И звезды спят, и луна спит, и солнце спит, и даже океан иногда спит в те дни, когда нет течения, и стоит полная тишь…»

2. Глава 2

Светлана

Все дальнейшее происходило словно в тумане.

Отперев дверь, я выбежала в коридор, повторяя про себя слова Патрика, точно мантру. То ли со страха, то ли благодаря обостренному инстинкту самосохранения, я так хорошо запомнила маршрут, словно карта отпечаталась на внутренней стороне век. Знакомые коридоры преодолела за считанные секунды, давясь кашлем и слезами. Дыма было слишком много. В одном из кабинетов бушевал огонь, вырывавшийся наружу. Точно вырвавшийся на свободу адский спрут, он пытался ухватить меня за ноги и затащить в свои владения.

С визгом промчавшись мимо, я не почувствовала, как огонь опалил ноги. Лишь заметила, как вспыхнули полы халата. Скинула его с себя, с ненавистью затоптав, и бросилась дальше. Возле грузового лифта обнаружила кулер и брошенное полотенце. Смочила его водой, прикрыла лицо. Дышать стало гораздо легче. Вбежала в лифт. Дрожащая рука замерла над панелью.

Нет, нет, нет…

Это немыслимо. Самоубийственно!

Правилами пожарной безопасности настрого запрещается пользоваться лифтами во время пожара. Это опасно и безрассудно. Как и то, что вместо того, чтобы выбраться из здания, я углублялась в его недра. Так велел Патрик. И я верила ему, как никому больше во всей этой проклятой кипящей от огня лечебнице. Охранники с автоматами не дадут сбежать. Выбирая между ними и огнем, я все же предпочла последнее. Так, по крайней мере, у меня был хоть какой-то шанс на спасение. Ничтожный, но единственный.

Затаив дыхание, нажала кнопку нижнего этажа.

Дверки лифта сомкнулись, кабина дрогнула и с натужным гудением понеслась вниз. Она двигалась так быстро, что в какой-то момент стало казаться, будто оборвались тросы. Не придумав ничего лучше, я уселась на пол и обхватила колени руками. Истерично вскрикнула, когда отключился свет. Думала: все, это конец. Мысленно попрощалась с жизнью и уже надеялась на встречу с горячо любимым дедулей.

Как лифт остановился и открылся.

На нижнем этаже полыхал огонь. Сейчас я была уверена: возгорание произошло не само по себе. Лечебницу вместе с обитателями подожгли нарочно, наверняка пытаясь скрыть улики. Точнее, какие-то важные разработки. Пусть мне только двадцать, но я не глупа и не наивна до такой степени, чтобы не понять. Патрик был тысячу раз прав. Никого не выпустили бы живым, не оставили свидетелей. Ни единого.

Но почему я?

При чем здесь санитары и медсестры, которые понятия не имели о происходящем? Многие из нас, младшего персонала, не бывали на нижних этажах. Не видели лиц приезжавших и не знали имен. Мы не смогли бы никого сдать. Просто потому, что были не в курсе происходящего.

Я передвигалась слишком медленно. По крайней мере, мне так казалось. Приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы заставить себя следовать по намеченному маршруту. Огонь поджидал всюду. Полотенце не помогало, я успела надышаться едким дымом. Голова кружилась. Легкие жгло огнем. Я передвигалась как в замедленной киносъемке. Звуки становились все более глухими и отдаленными. Силы подходили к концу.

Я боролась с желанием отказаться от спасения и просто уснуть. Погрузиться в эту приятную полудрему, где нет ни страха, ни огня. Просто закрыть глаза и позволить случиться неизбежному. Наверное, именно так бы я и поступила. Если в тот момент в голове, точно выстрел, не прозвучал голос Патрика: «Беги, девочка, беги! Ты должна выжить. Должна найти и спасти ее. Ты — последняя надежда».

«Зачем? — вяло спросила я, останавливаясь и прижимаясь спиной к раскаленной металлической стене. — Меня никто не будет искать. Нет ни родственников, ни друзей, ни любимого человека. Я никому не нужна. А там… Там меня ждет дедушка. И родители, которых я почти не помню».