силы на жидкий огонь, чтобы уничтожить следы, Райхо не стал, предпочитая скрыться и поберечь неожиданно пошатнувшееся здоровье.

«Что же это за яд такой? Впредь следует быть осторожнее».

Негромко плеснув водой, ассасин откинулся, расслабляясь, и прикрыл глаза. Стоило это сделать, как перед внутренним взором снова всплыл накрепко засевший в душу облик.

– Кира, – едва слышно шевельнулись губы, и сердце тоскливо заныло.

Потеряв Киррану у водопада, Хепт-тан смог её отыскать только ночью. Могущественная и прекрасная, словно грозная Саршан-хо и, одновременно, нежная и великодушная маленькая Защитница походя расправлялась с курсантами, срывая громовики. Его помощь больше не требовалась. Вдобавок Райхо получил сигнал от учеников и, поколебавшись, все же вернуться к делам. Чувство долга, как всегда, пересилило личное.

А потом случилась вереница неудач и открытий. Каждая ниточка, которую удавалось подцепить, заводила в тупик, пока ассасин не осознал: «Меня попросту водят за нос, подбрасывая ложный след, а каждый перехваченный наёмник, лишь очередной сигнальный колокол, в который мы бьём что есть силы, оповещая врагов о том, что заглотили наживку. Не зная точно, кто им противостоит, противники пошли иным путём... Идиот! Я повёлся, как битый осел! – ладонь ударила по водной глади, и несколько капель, преодолев бортик, пролились на пушистый сагалийский ковёр: – Нужно действовать иначе. По-другому, – Райхо задумался. – Затаиться и подождать. Теперь их очередь делать ошибки. Риск, конечно, есть… Но, в конце-то концов! Настоятель Махаррон и сам вполне способен о себе позаботиться. Да и прочие Защитники недаром едят свой хлеб, пусть ловят убийцу в Ордене. Князя тоже хорошо охраняют, так просто и не подобраться, – интуиция подсказывала, если что-то и произойдёт, то, скорее всего, на маскараде: – Там соберётся много всякого народу».

Укладываясь в постель, Хепт-тан улыбнулся, и привычно в мыслях пожелал доброй ночи маленькой русоволосой Защитнице.

В тот вечер Кира осталась у брата. Отчасти опасаясь ночевать в одиночестве. Отчасти, потому что разговор тёк рекой, и покидать уют маленькой, захламлённой бумагами и свитками кельи совершенно не хотелось. Несмотря на уговоры, Нааррон уступил ей свою постель, а сам устроился на слишком короткой и узкой для него лавке, и охотница с лёгким чувством вины наблюдала, как он поджимает во сне свисающие ноги. Судя по ровному сопению, спать ему это, похоже, не мешало. Закрыть глаза поначалу было страшновато, но Кира, уверив себя, что снадобья, приготовленные братом, действуют безотказно, все же решилась смежить веки.

– Ну как? – первое, что спросил утром он, осторожно коснувшись её плеча.

– Отлично! Никаких снов. Давно так сладко и спокойно не спалось. Спасибо!

На занятия к тин Хорвейгу Кира больше не ходила: «Что требовалось, я освоила. А лиардары всякие пусть другие танцуют».

Первые два дня, возвращаясь в покои, она настороженно поглядывала на деда, но тот так и не спросил ни разу, как проходит обучение, а вот её снами интересовался и даже одобрил успокаивающее зелье, выданное Наарроном. Сам Пасита её не искал. Поговаривали, он, вообще, отсутствовал в Ордене, но расспрашивать охотница никого не стала: «С глаз долой, из сердца вон. К счастью, это работает в обе стороны».

Бал был намечен на первый день снежника, и как бы Кире ни хотелось оттянуть неизбежное, время пришло. Тин Хорвейг объявился в гостиной настоятельских покоев сразу после завтрака, Кира делила трапезу с Настоятелем, который продолжал мучить её манерами. Величественно кивнув, в ответ на приветственный поклон Защитника, Махаррон молча удалился в кабинете оставив их вдвоём.