– Окреп?

– Отпускайте, – медлить было нельзя, дракон надеялся, что сможет преодолеть свое слабое состояние.

И клин распался. Разрабатывая крылья, дракон усиленно ими размахивал. У него получалось. Крылья не слабы!

Пораженный, прокаженный участок попробовал увильнуться от огня, но вспыхнул как факел. Увы, небо под ним не прояснилось. Опаленная огнем зараза набухала, набухала и бум! Пролилась кислотным дождем. Дракона из-под него утащили птицы. Клином они переносились со скоростью света.

В сквере, между березами блестела от морозца глиняная скульптура Царя. Участь поставленной на века беспощадно разрушили извне. Облепив скульптуру, кислотные капли плавили ее гипс. Дети, родители, старики, все жители Царства рыдали… Но эта ужасная утрата лишь предваряла самое худшее. Расплавленный гипс пропитывал землю, прожигая на ней чудовищное послание. То наречие считалось вымершим:

– Вам пишет властитель западных земель. Покоритесь мне добровольно, или я покорю вас насильно. Мои угрозы не беспочвенны. Я разрушил вашу бесценную скульптуру, неповиновение вас с ней соединит. Если хотите избежать войны, выставите на закатебелые флаги, – читая, переводчики содрогались от ужаса: – Не выставите, пожалеете! Сссс! – шипя, кислота образовывала постамент, из которого вытягивалось изваяние дракона. Из его злобного оскала валила стужа, сожмуренные веки источали огонь, хвост воинственно задирался кверху. Упирался в постамент дракон острыми когтями, точь-в-точь такими же, какими Феодор избавлялся от прожжёных лохмотьев, бывшими совсем недавно его личным костюмом.

Солнечный свет гас. Царство смотрело на закат, зная, что оригинал самозваной скульптуры тоже за ним следил. Небо куталось в дым. Это на Пересечении сжигались белые флаги.

– Они, они идут!

– Тсс!

Настенный песок во мху заструился к выведенной хрусталем часовой отметке X (десять). Девочки проворно шмыгнули в кроватки и старательно засопели так, словно давно крепко спали. Проведенный ими отец умилился:

– Зря мы беспокоились, наши ангелочки смотрят десятый сон, – и покинул детскую на цыпочках. Однако мама – не папа, ее так просто не проведешь.

– Чего не спим?

Девочки отбросили притворство:

– Мамочка, что решили на собрании?

– Флаги не выставлены, значит, мы не покоримся злодею? Мы ведь накажем его за разрушение Царя?

– Дети никого не наказывают, – нахмурилась Лия. – Но, естественно, Царство злодею не покорится. На собрании утвердили план обороны.

– Мамочка, а почему у дяди Феодора такой недобрый сородич?

Лия вздрогнула. Ее старшая дочь произнесла то, что незримо витая на собрании, взрослыми, тем не менее, не произнеслось.

– Феодор не отвечает за сородича. Засыпайте, а то папа заругается, что я вас разбудила, – Лия хотела уже уйти, но девочки единогласно ее остановили:

– Мамочка, пожалуйста, расскажи нам былину о царе!

– И с бубенчиками!

Былину детям в Царстве рассказывали с колыбели, и Кайса с Гретой знали ее на отлично. Но никогда не отказывались послушать заново в исполнении любимой мамы. Лия крутанула висящую над кроватками дочек лакированную старую игрушку и под ее забренчавшие бубенчики перешла на полушепот:

– На заре веков, на этой плодовитой, пригожей земле никто из добропорядочных существ не селился, страшась слухов о захватившем ее хищном динозавре, поедающем любых чужаков. Однажды откуда-то с севера пришел Он. Русоволосый, худенький, носом с горбинкой. И пусть наружность его героизмом не отличалась, Он в одиночку исследовал земли. Никакого чудища Он не обнаружил, в отличие от многих шаек разбойников. ПВ одиночку прогнав их с очерченной земли, Он привел на нее добропорядочных людей, зверей и птиц. В благодарность они окрестили его Царем, а земли его Царством. Тогда-то хищный динозавр и объявился. Он напал исподтишка, нанеся Царю смертельную рану. Динозавр поволок поверженного противника устрашать Царство, дабы оно пало перед ним на колени, но вместо страха встретил отвагу и сплоченность, приведшие его к кончине. Чудищу было невдомек, что он устранил Царя лишь телесно, ведь тот остался жить в сердцах тех, кто был ему благодарен. Установив основателю скульптуру, его Царство зажило в процветании и согласии, которые будут с ним, пока помнится эта