– Полагаю, заказ пошит, – при возвращении в мастерскую, Анжелика не предполагала другого варианта событий.

Ширма спала, и дракону явился он, личный! Сняв костюм с крючков, дракон облачился в ласкающую глаз синюю замшу до пят с прорезями в области крыльев. В прошлую примерку костюм слегка сползал, был великоват, но теперь он облегал шкуру, будто ее продолжение. Пока Феодор недоуменно таращился на франта в зеркале, мать с сыном тихонько переговаривались:

– С костюмом не схалтурил. Бросишь свое рисование, управляющий возьмет тебя сразу портным.

– Мама, он зануда и жлоб! И я не брошу призвание.

– Ох, потише говори об управляющем, – вздохнула Анжелика.

Дракон оторвался от отражения, его озарила внезапная догадка:

– Не вы ли, Оскар, рисовали медведей, Миху и Лию?

– Я, – гордо подтвердил юноша. – Они замечательные!

Феодору было вдвойне приятно слышать добрые слова о своих друзьях от такого талантливого человека, поэтому он не удержался от искреннего комплимента:

– Как и ваши удивительные краски.

Юноша зарделся, Анжелика похвалу сыну пропустила мимо ушей:

– Ты доволен костюмом? Или что-то перешить?

– Никаких перешивок, я уйду в нем, – дракон ни за какие коврижки не снял бы сейчас свой костюм! – Чем мне вам отплатить?

– Управляющий выразил желание взять с тебя обещание извести простонаречие, – Анжелика сухо поджала губы. – Но я оставляю это на твое усмотрение.

– Вы очень любезны, – поклонился ей Феодор.

Увлеченно обсуждавшие знакомых бобров еноты-сменщики проводили расслабленного франта изумленными взглядами:

– Утеплились?

– Или чтобы веселее леталось?

– Вестимо! – какая разница, что отвечать, если на душе хорошо! Соглашаясь, буква Т беззвучно задвинулась за Феодором.

Дракон летел. Тело невысоко, зато его душа парила за облаками. Пролетал над кондитерским грибом, из которого высыпали дети, они глазели на дракона в костюме. Пускай, Феодору не жалко. За четыре примерки костюм преобразился с сырой задумки до неузнаваемого совершенства!

Кап. На хвост Феодор капнуло. Кап. И снова. Дождь зимой? И что с его хвостом? Он немеет! И было от чего.

Сбивая с небес душу Феодора, облака покрывались чем-то темным и склизким. Солнце эта зараза не заслоняла, но впечатление производила жуткое.

– А-а-а! Феодор, это кислота!

Дракон глянул на землю и обомлел: капли с его хвоста прожгли насквозь сугроб!

– Укройтесь в кондитерской! – крикнул он детям.

Набирая высоту, Феодор вглядывался в поврежденное небо, гадая, как его вылечить. А зараза разрасталась по облакам. Не до размышлений! Подчиняясь инстинкту, Феодор обдал пораженные облака столбом пламени. Зараза затрепыхалась, но не развеялась. На усиленный драконом натиск последовало противодействие: на землю закапали кислотные капли. Они прожигали снег в опасной близости от кондитерского гриба и нацелились на его шапку. Феодор погасил их огнем, что даром ему не прошло. Дракон задыхался, однако продолжал выпускать огонь.

Мало-помалу облака яснели, излечиваясь от заразы. Лишь северный пораженный участок не поддавался дракону. Это потому, что заразу источал именно он. Феодор подлетел к нему вплотную, и пакость испуганно затряслась. Хотя нет, не она. Трясло самого Феодора. Крылья его опустились, и дракона потянуло к земле.

Феодор падал, падал и … упал во что-то живое. И … тоже летящее. Его подхватил клин птиц!

– Вы же на зимовке, – прохрипел Феодор.

– Какая зимовка, когда угрожают Царству!

– Не нам тягаться с прокаженным, но тебя мы к нему поднимем.

– Мы тебя отпустим, а ты не смей падать! Твой огонь жизненно необходим Царству.

Чайки, ласточки, дрозды, они всегда общались с драконом в подобной горделивой манере. Птицы – единственные существа в Царстве, кто не пользовался его огнем, и всячески это подчеркивали. Их независимость приходилась по нраву Феодору.