–Тань! Твой сын!!! Всё будет так, как скажет Леонид Андреевич! – это был наш мэр.– Он же у тебя– юрист!!! А там нужны юристы! Напишем в листовке: «Дорогу молодым!!!»

–Да, – важно сказала Захарова,– Мишкина побыла один срок, и хватит! На пенсию пора.

–Тань, а на вас ничего нельзя накопать?

–У меня квартира трёхкомнатная пополам со свекровью, а так всё чисто. Я что, Галька, говорю? Либо не рожай детей, либо обеспечь их жильём. Вон бабки в газете жалуются, что дети их из квартиры выгоняют. Так они сами виноваты, что не обеспечили их жильём! А у меня есть трёхкомнатная квартира, и я её потом разменяю! Дети и родители должны жить отдельно! А в гости ходить – это, пожалуйста!

–Тань, поешь яблочка.

–Я их не люблю.

–Тань, а почему здесь нет телефона?

–На меня зол начальник УЭС, потому что я свой домашний телефон установила через прокуратуру! Я, Галька, ничего не боюсь! А здесь за телефон десять миллионов запросили!

А в наше время Узел связи предлагает установку бесплатно, и никто не берёт!

Кобзарь ушла в ванную, долго там возилась, а потом, не стесняясь меня, спросила:

–Тань, а у тебя нет ваты или тряпки? А то я прокладки забыла.

Да она и при мужике такое бы сказала!

Но всё на свете проходит, и наконец-то Кобзарь убралась восвояси. Её я, слава Богу, больше не видела никогда в жизни. После я узнала, что почти четверть века Кобзарь возглавляла «комитет одиноких матерей», что очень симптоматично. А когда интернет стал глобальным всепроникающим монстром, выдающим обо всех персонах информацию, я нашла Галину Николаевну в «чёрном списке нянь» с клеймом-формулировкой: «Ушла с заказа, оставила ребёнка, неадекватна».

Татьяна Ивановна насчёт моего трудоустройства сказала:

–Я там ещё не была. Слушай, о чём же твоя мать думает?

Когда мне было четырнадцать, мне пришлось нелегко. Для своей матери я стала чемоданом без ручки, который тяжело нести, а выбросить нельзя. Мама слышала звон, но не знала, где он, считая, что меня выгонят из школы сразу после девятого класса, она всё время кричала:

–Вот выкинут тебя, а ты у нас, значит, будешь книжки читать, музыку слушать, а я буду на тебя работать?!

Но сейчас я с её позволения вела тот самый образ жизни, который она мне предсказывала!

Почему-то агрессивные, жестокие люди одновременно очень заискивающие. В свои «светлые минуты» мама тихо причитала, успокаивая себя и меня:

–Может быть, у нас рядом что-то откроют! А может, ты замуж выйдешь, и муж будет тебя содержать! Главное, окончить школу, с одиннадцатью классами на работу берут!

Ничего не попишешь, моя семья была отсталой. В 90-е годы было веяние– все должны быть с высшим образованием, с любым. И моя школа отстала от жизни, делая акцент на точных науках, хотя инженеры уже были никому не нужны. Если только программисты…

Но все собирались штурмовать по-прежнему престижные, но никому не нужные вузы. Мама говорила мечтательно:

–Вот договорились бы вы все учиться в одном месте, и ездили бы туда вместе!

Но я не говорила ей, что на самом-то деле почти все пошли в Институт леса в Подлипках. Как она себе такое вообще представляла, ходить парами, как в детском саду?

Летом мама прочитала в «Комсомолке», что в МИФИ приглашаются студенты на платное дистанционное обучение. И мама стала меня агитировать:

–Ты ради смеха напиши туда, посмотрим, что получится!

Но физику я совсем не знала, так что ничего получиться не могло.

Но большей частью мама угрожала:

–Работать пойдёшь! Я вон с четырнадцати лет работаю, и ничего! ПТУ – такая же работа.

Только умерла вот она, не дотянув до пятидесяти.

Когда же я спрашивала, когда и куда мне выходить на работу, мама кричала: