– Обвинение коснулось и Александра…
– Да. Темная история.
– Смотрите, Олимпиас уехала на родину в Эпир. Год спустя Филипп был убит, и она вернулась
– Тем не менее, разыскав участников заговора, Александр наказал их.
– Итак, двадцати лет от роду Александр получил царство, которому из-за сильной зависти и страшной ненависти соседей грозили со всех сторон.
Фивы
Я – царь.
В двадцать лет я… Александр… получил царство, которому из-за сильной зависти и страшной ненависти соседей грозят со всех сторон опасности.
Варварские племена хотят восстановить существовавшую у них царскую власть… не мою…
И Фивы… восставшие Фивы… сфинкс… Эдип… Лаий и Эдип… гнусная история… проклятый город…
Проклятому городу быть проклятым. Этот город не любят. Его окружает ненависть. И на его примере… а почему я должен жалеть… их ненавидят… фиванцы прокляты… значит… значит, такова воля богов и моя. Моя воля.
– Филипп, покорявший силой оружия, не успел принудить их смириться и покорно нести свое бремя. Филипп только перевернул и смешал все, оставив страну в великом разброде и волнении.
– Фивы – первые.
– Вовсе не следует вмешиваться в эти дела и прибегать там к насилию, а за Фивами…
– Афины… Спарта…
– Сама Спарта!
– А тут еще восставшие варвары!
– Их надо привести к покорности, но не обращаясь к жестоким мерам и стараясь пресекать попытки к перевороту в самом зародыше. Как-то так.
– Как так?
– Не знаю. Как-то…
– Я выслушал вас всех. Никто даже не упомянул о дерзости и неустрашимости… ладно… но я полагаю, что, прояви хоть малейшую уступчивость, и все враги тотчас набросятся на Македонию. Поэтому…
– Македонский ублюдок! Волнениям среди варваров и войнам в их землях он сразу же положил конец, быстро пройдя с войском вплоть до реки Истра, где в большой битве разбил царя трибаллов Сирма.
– Лично я хорошо помню битву при Херонее. И Александра тогда. И там.
– И что? Что он тогда и там?
– Видишь ли… именно, он ее выиграл. Есть мнение. Серьезных стратегов.
– Кто они?
– Имен я не назову.
– Трусы! Вот кто они!
– Да, нет. Это – серьезные люди, и они полагают, что Александра следует опасаться.
– Вы тут спорите! А Фивы уже выступили!
Все-таки не удалось сдержать… Фивы не ограничились словами. И это – хорошо.
– Узнав, что фиванцы восстали и что афиняне в союзе с ними, Александр немедленно повел свои войска через Фермопилы и объявил, что он хочет, чтобы Демосфен, который назвал его мальчишкой, когда он воевал с иллирийцами и трибаллами, и подростком, когда он достиг Фессалии, увидел его мужчиной под стенами Афин.
Ххх… Под стенами я докажу, что уже не мальчишка.
– Подойдя к Фивам, Александр, желая еще раз дать жителям возможность раскаяться в содеянном, потребовал выдать только своих явных врагов и обещал безнаказанность тем, кто перейдет на его сторону.
– И?..
– Фиванцы, со своей стороны, потребовали выдачи Филота и Антипатра и призвали тех, кто хочет помочь освобождению от Македонии, перейти на их сторону.
– Что тогда?
– Тогда Александр приказал македонянам начать сражение.
– Что это сошло с места и пошло вперед?..
– Это… Это и есть македонская фаланга.
– Она же сметает все со своего пути. Неумолимая и страшная в безмолвии.
Жуткий каждый шаг каждого фалангита, сливающийся в один шаг фаланги… Этот невыносимый гул… он бьет прямо в сердце…
Фиванцы бились с мужеством и доблестью, превышавшими их силы, оказывая сопротивление врагу во много раз более многочисленному. Однако, когда македонский гарнизон, занимавший Кадмею, выйдя из крепости, напал на них с тыла, большинство фиванцев попало в окружение и погибло в битве.