От Богдана пришла открытка с изображением Спаса-на-Крови, опущенная в Питере: «Люблю, люблю, ты каждую минуту со мной». Она впервые увидела его почерк. Почерк был очень разборчивый, даже элегантный, среднего размера, с сильным нажимом. В графологии это, кажется, означает ясность и последовательность мысли, а также склонность к доминированию. Орфографических ошибок не было. Почему-то стало тревожно: как они встретятся? Скорей бы уж… Глупо как-то быть невестой, ждущей суженого. «…женихом быть очень скучно, гораздо скучнее, чем быть мужем или ничем. Жених – это ни то ни сё: от одного берега ушел, к другому не дошел; не женат и нельзя сказать, чтобы был холост…»  Чехов. «Любовь».

На вечеринке в честь окончания университета Прасковья всё хотела объявить, что выходит замуж. Но так и не объявила, что-то ей мешало. Только когда выходили, сказала Рине:

– Рина, ты будешь первого июля в Москве?

Рина вытащила смартфон и сверилась со своим расписанием:

– Ну, кажется, буду. А дальше, со второго, буду занята, у меня съёмка. – Прасковье показалось, что всё она врёт: и про необычайно плотный график, и про съёмку. Просто привыкла врать и постепенно втянулась, и поверила сама. Но Прасковья тут же устыдилась своих мыслей.

– Дело в том, что я выхожу замуж и приглашаю тебя в свидетели.

– Ну ты даёшь, Прасковья из Подмосковья! И ни сном ни духом! Девочки! Девчонки! Прасковья замуж выходит. – Но согруппницы уже ушли вперёд, и никто не отозвался.

– Что ж, поздравляю, первая ласточка! – Рина чмокнула Прасковью в щёку. – И охота тебе губить молодость?

– Охота! – ответила Прасковья с несвойственной себе категоричностью. Ей почему-то хотелось противоречить Рине.

– Ого! Любовь что ли?

Прасковья не ответила. Тогда Рина перевела обсуждение в практическую плоскость:

– Надеюсь, москвич? С квартирой?

– Угу, – кивнула Прасковья.

– И кто же этот счастливец? – с обычной своей иронией осведомилась Рина.

– А что тебя интересует?

– Ну, основные данные резюме.

– Звать Богдан, 25 лет, военный переводчик, ранее не судим, в браке не состоял, зарегистрирован в Москве, район Басманный, проживает по месту регистрации, – отбарабанила Прасковья с той же иронией, с которой спрашивала Рина.

– Военный! Двадцать пять лет! – воскликнула Рина с комическим ужасом. – Что за деревенские вкусы! Ему что, нужно срочно отъезжать в Забайкальский военный округ?

– Да нет, вроде не нужно, – пожала плечами Прасковья.

– Тогда нафиг жениться? – продолжала Рина. – В двадцать пять-то лет? Какие-то затеи сельской простоты.

– Ну я и есть сельская, – согласилась Прасковья.

– Ты чего – беременная что ли? – догадалась Рина.

– Ни в одном глазу! – покрутила головой Прасковья.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – развела руками Рина. – Мне даже хочется увидеть твоего… этого… как его?

– Увидишь. Так ты придёшь?

– Так точно! – дурашливо вытянулась Рина. – А что тебе подарить? Полотенца там какие-нибудь, скатерти, утюги?

– Книга – лучший подарок, – ответила Прасковья, как Богдану накануне своего дня рождения. («А как давно это было!»). Я же дочь и внучка учительниц литературы.

– Ну и какую же книгу?

– Подари мне хороший атлас мира. У меня нет, а иногда хочется что-нибудь посмотреть на бумаге.

– Забайкальский военный округ?

– Ты угадала, – кивнула Прасковья.

– Ты всё-таки деревенская. Тебе только за военного замуж.

– Вот я и выхожу, – сухо ответила Прасковья.

Платье купить всё же было надо. Прасковья зашла в несколько салонов свадебных и вечерних нарядов: дорого и глупо. Неожиданно решение нашлось само собой в родном городке.

Она заехала на два дня к родителям. Почему-то было тревожно и как-то не по себе. Надо было говорить о предстоящей свадьбе, рассказывать что-то о женихе, обсуждать бытовые мелочи, играть роль счастливой невесты. Главное, деньги надо было оставить родителям на организацию свадебного пира. Сделать это просто и прямо было невозможно: надо как-то сунуть их Зине, в крайности – отцу, чтобы мама ни в коем случае не была оскорблена получением денег от Богдана. Всё это было нелепо и тягостно, и Прасковья пошла побродить по городу.