Вообще, покопавшись в архивах, мне было интересно, какого года постройки это необычное здание. Оказалось, что в середине 19 века (1822 год) это здание спроектировал архитектор Малышев, изначально запланировав Гостиный двор. Потом проект отложили в долгий ящик и, спустя 15 лет, за него взялся другой архитектор – Александр Суворов. В итоге, в 1848 году, с некоторыми изменениями в проекте, была построена северо-восточная часть здания. И уже только к началу двадцатого века военное ведомство взяло сооружение под свой контроль и перестроило двор под себя.

Сам двор представлял собой большую заасфальтированную площадь. По левую сторону красовалась белой краской разметка, по которой молодые бойцы учились правильно ходить строевым шагом. С правой стороны, стояли лавочки в три ряда, а перед ними небольшой деревянный пьедестал. Мы, впоследствии, проводили свидания с родителями, расположившись на этих лавочках, но истинное их предназначение, как я думаю, было для проведения уроков на свежем воздухе, и на случай культурно-массовых мероприятий, что-то типа уличного клуба. Ну, а прямо за лавочками красовались турники с брусьями, без которых ни одна часть не обходится, что совершенно правильно.

Нас повели в сторону маленького крылечка, что у боксов. Мы зашли вовнутрь. Там нас ждали двое мужчин в военной форме, и один нетрезвый призывник. По правую сторону было что-то типа клетки, возможно комната хранения оружия, но я могу и ошибаться. За железной серой решеткой стоял пьяный парень. Он кричал матом, бился о стену, посылал двоих вояк, что нас встречали, куда только фантазии хватало. Насколько я понял, тот неадекватный парень был такой же, как и мы призывник. Скорее всего, он бегал в самоволку, и, либо его поймал и привел патруль, либо он уже пришел в таком состоянии. Как бы то ни было, особо с ним церемониться не стали, и заперли в ту самую клетку, чтобы он не докучал воякам.

А пока пьяный горе-призывник усердно ругался матом, двое военных заставили нас по очереди выкладывать содержимое наших сумок. Мы стали выкладывать на стол все, что посчитали нужным с собой взять. Однако военные наши нужды не оценили, особенно, что касалось еды. Все продукты, типа курицы, сала, колбасы, сыров и прочего, вояки у нас изымали.

– Как же так? – возмутился кто-то из парней тому, что у него отобрали целую тушку копченой курицы.

– Не положено! – коротко отвечал нам военный.

– На твое «не положено», х…й положили! – тут же парировал пьяный парень, чем всех нас развеселил.

– Ты давай помалкивай там! – огрызнулся военный.

– А то что?! – не унимался пьяный призывник.

Но военный решил больше не ввязываться в словесную перепалку.

В общем, у нас отобрали все продукты, что давали нам с собой родители. Телефоны, кто брал с собой, тоже изымали, но их потом отдавали нашим родителям.

После того, как у нас отобрали продукты, нас повели в казарму.

Внутри казарма соответствовала той внешней старине, которая нас встречала. Стены, покрашенные уже сотни раз, отваливающаяся краска, старые, пошарканные деревянные полы. Мы поднялись на второй этаж. Огромное помещение с, аккуратно расставленными в ряд, двухъярусными кроватями. По правую сторону, при входе, располагались тумбочки. Что ж, это было нашим расположением, где мы должны будем жить до тех пор, пока за нами не приедут покупатели (так называют людей, которые забирают тебя из военкомата для дальнейшего прохождения службы).

В расположении уже были призывники, которые приехали до нас. Парни сидели на стульчиках, что стояли рядом с заправленными кроватями. Садиться на кровать никому не разрешали.