– Кури, если хочешь… – не отрывая взгляда от горизонта, предложила она.

Кури… Такое чувство, что всё это было когда-то давным-давно, в позапрошлой жизни. Трудно поверить, что прошло с тех пор всего несколько часов…

– Я бросил…

Екатерина Максимовна удивлённо повернула к нему голову.

– Из-за меня?

– Нет, – быстро ответил он. – Ну, в общем, да…

– Но почему? Я же согласилась, что это не моё дело. Извинилась даже…

– Наверное, именно поэтому…

– Не понимаю.

– Ну вот простили бы вы меня, «на первый раз». Стребовали пообещать, что не буду больше. Так и курил бы дальше тайком… А вас… – он замешкался, пытаясь подобрать не слишком грубое слово.

– Дурой считал?

Андрей неопределённо двинул плечом.

– А сейчас… Дальше скрываться – глупо, а не скрываться – только вас расстраивать…

– Но почему ты решил, что я бы расстроилась?

– Не знаю… Мне так показалось. Но даже если и нет… Я-то всё равно считал бы, что да – так какая разница?

– А меня спросить нельзя было?

– Можно. Но вы бы в любом случае сказали, что нет – ведь так?

– То есть вообще никаких вариантов… Боже, ну что я говорю. Будто уговариваю тебя опять курить начать. Конечно, я рада, что ты бросил…

Екатерина Максимовна в задумчивости опять отвернулась к морю.

– Андрей, – вновь заговорила она через минуту, не глядя на него, – я, наверное, объяснить должна… Ведь я тебе действительно навязалась, эгоистично вполне. Понимаешь, я… Мне трудно сходиться с людьми. Не умею, вероятно, знакомиться, упускаю подходящий момент. А потом, бывает, время идёт – и вообще непонятно уже, как быть… Знаю, смешно звучит, для училки в особенности… – по лицу её пробежала жалкая улыбка. – Ну и когда увидела тебя в вестибюле, обрадовалась, как ненормальная: хоть кто-то знакомый, всё легче будет… А «в благодарность» устроила тебе этот скандал…

Её профиль нежно золотился в лучах заходящего солнца, глаза опущены на неровную поверхность перил, пальцы то и дело сметают с камня воображаемые песчинки. Екатерина Максимовна казалась сейчас растерянной и беззащитной, совсем непохожей на ту невозмутимую, уверенную в себе учительницу, какой Андрей привык видеть её в классе…

– И вот теперь не знаю, что делать. Чувствую себя лишней здесь, как зануда-пионервожатая в лагере.

– Катерина Максимовна, ну какая пионервожатая. Скажете, тоже… На линейку же вы меня по утрам гонять не будете. – Он сделал потешно-испуганное лицо. – Ведь вы не будете, нет?

– А что? – рассмеялась она. – Неплохая идея. Только я серьёзно… Послушай, а может, мне лучше с тобой совсем как со взрослым, на «вы» и… – она вдруг осеклась. – Ну вот, опять ляпнула, только всё ещё больше испортила… Ты же и так уже взрослый совсем, в другое время вполне мог бы жену и детей иметь. Что я хотела сказать…

Но Андрей перебил её:

– Не, ну эт вы уж вконец загнули.

– И вовсе нет, – возразила она. – В прошлом веке ещё, у нас, в России, брачный возраст для мужчин был пятнадцать лет, а для девушек – и вообще тринадцать. Вот ты какого числа родился, тебе ведь шестнадцать сейчас, ты говорил?

– Двадцать четвёртого сентября.

– Значит, – Екатерина Максимовна быстро прикинула на пальцах, – если бы вы обвенчались вскоре после твоего дня рожденья – что очень даже вероятно: страда ведь у них как раз когда-то тогда заканчивалась – уже имели бы годовалого наследника. И второго на подходе.

– Не, ну вы это, что, всерьёз, что ли? – недоверчиво выслушал её объяснения Андрей. Но видя, что она, похоже, не шутит, заключил: – Да хоть бы даже и так – что за разница, как оно там при царе Горохе было. Я вот вам тоже совершенно серьёзно скажу: нашли из-за чего переживать. Сами ж говорите, что вам со мной повезло. Ну так и мне не меньше. Представьте, стоял бы я здесь сейчас один, скучал, поболтать совершенно не с кем. Давайте сойдёмся на том, что всё случившееся – к лучшему. И незачем вам из-за всякой ерунды настроение себе портить.