– Ну да, всё так… – Андрей почувствовал себя полной скотиной. Она же и правда – классная училка, даром что по русскому. А сейчас будто оправдывается перед ним за то, что он – лодырь… – Наверно, я просто привык уже… Но вот честно скажите, вот, допустим, прочёл бы я всю книгу в срок и как есть написал в сочинении, что я о ней на самом деле думаю. Так вы б мне за это сто процентов банан вкатили – нет, что ли? В конце-то концов вы ж всё равно от нас учебник своими словами пересказать требуете…

Екатерина Максимовна не сразу нашлась, что ответить и на какое-то время за столом опять воцарилось молчание. Наконец, она проговорила погрустневшим голосом:

– Мне кажется, ты пытаешься сказать, что я вас лицемерить учу… Ну да, ты прав, так оно, наверно, и есть… Но если ты думаешь, мне это удовольствие доставляет… А сам бы ты на моём месте, интересно, что делал? И взгляни на это с другой стороны: ну не научу я тебя, что в сочинениях писать надо – а в результате пролетишь ты мимо института белым лебедем. Считаешь, лучше будет?

Довод показался Андрею настолько очевидным, что даже непонятно, как он ему самому ни разу в голову не приходил.

– Нет, конечно, кто ж спорит… – он тоже помрачнел. – Выходит, я сам – осёл…

– Прости, я не хотела тебя обидеть…

– Да чего там, какие обиды. Всё ж правильно…

Оба снова уткнулись в свои тарелки…

– И это же нетрудно совсем – для тебя, по крайней мере, – возобновила разговор Екатерина Максимовна. – Вот ты сказал, вы с мальчиками книги обсуждаете. Ведь не всегда же вы друг с другом согласны?

– Не то слово…

– И если бы я тебя попросила точку зрения, ну, к примеру, Чижова изложить?

Но вместо ответа Андрей неожиданно сам задал вопрос:

– Катерина Максимовна, а вы Сэлинджера читали?

– «Над пропастью во ржи»? Конечно. А к чему ты это?

– Я что думал в последнее время… Вот у них всё по-другому, ясно, чем у нас. Но как я смотрю… У нас ведь, если разобраться, тоже ничуть не лучше. Ну да, понятно, вызубрить и оттарабанить, что положено – невелика трудность. Но кому надо, что б мы ещё и вид при этом делали? А вы сейчас говорите, сами тоже не по своей воле лабуду всю эту с нас требуете…

– Ну ты, Кузнецов, и выдал, – со смешком фыркнула она. – Ты б у меня ещё спросил, зачем надо на комсомольские собрания ходить.

Опять она говорила вещи, которые ни от одной другой училки не услышишь…

– Вы знаете, вы правда какая-то совсем не такая… Не как все. Даже в классе. А сейчас и вообще…

– Ты тоже… Может, это просто потому, что оба мы сейчас не в классе?

– Может… Не знаю, вам говорили или нет… Вот у вас я ни одного урока не просачковал… ну, если перед олимпиадой не считать. А у Таньки постоянно…

– Таньки? – тут же встрепенулась Екатерина Максимовна. – Это кто ж такая эта Танька? Уж не Татьяна ли свет Ивановна?

– Извините, я случайно, – смутился Андрей.

– Да ничего-ничего, забавно даже. Но, – победоносно глянула она на него, – этот грех тебе придётся искупить. Признавайся, как вы меня за глаза называете.

– А вот не стану, – откинулся на спинку стула Андрей и демонстративно скрестил руки. – Это нечестное требование.

– Почему нечестное?

– Потому что за один грех вы требуете совершить другой – и точно так же, заметьте.

– А за второй я тебе уже заранее индульгенцию выписала, – рассмеялась учительница. – Так что всё честно. Признавайся как на духу. Катькой?

Андрей посмотрел на неё с деланым неодобрением и нехотя ответил:

– Ну, и так тоже… Но вообще, по-разному, кто как.

– А вот ты, например?

– А это уже следующий вопрос.

– И вовсе даже нет.

– Ну вот зачем это вам?

– Интересно, – с невозмутимым лицом пожала плечами Екатерина Максимовна.