– Остановись!

Павел с удивлением оглянулся назад. Кучер остановил лошадь. Офицер встал с запяток, подошел к нищему, полез в свой карман и, вынув какую-то монету, подал милостыню. Потом он возвратился и встал опять на запятки за государем.

Это понравилось Павлу.

– Господин офицер, – спросил он, – какой ваш чин?

– Штабс-капитан, государь.

– Неправда, сударь, капитан.

– Капитан, ваше величество, – отвечает офицер.

Поворотив на другую улицу, император опять спрашивает:

– Господин офицер, какой ваш чин?

– Капитан, ваше величество.

– А нет, неправда, майор.

– Майор, ваше величество,

На возвратном пути Павел опять спрашивает:

– Господин офицер, какой у вас чин?

– Майор, государь, – было ответом.

– А вот, неправда, сударь, подполковник.

– Подполковник, ваше величество.

Наконец они подъехали ко дворцу. Соскочив с запяток, офицер самым вежливым образом говорит государю:

– Ваше величество, день такой прекрасный, не угодно ли будет прокатиться еще несколько улиц?

– Что, господин подполковник, – сказал государь, – вы хотите быть полковником? А вот нет же, больше не надуешь, довольно с вас и этого чина.

Государь скрылся в дверях дворца, а спутник его остался подполковником.

Известно, что у Павла не было шуток и все, сказанное им, исполнялось в точности.

Государственный деятель, впоследствии губернатор Москвы Федор Васильевич Ростопчин рассказывал, что император Павел I спросил его однажды:

– Ведь Ростопчины татарского происхождения?

– Точно так, государь.

– Как же вы не князья?

– А потому что мой предок переселился в Россию зимой. Именитым татарам-пришельцам летним цари жаловали княжеское достоинство, а зимним жаловали шубы.

В «Учреждении об императорской фамилии» император Павел I ввел новый титул – цесаревич – для старшего сына царствующего монарха, но пожаловал его… Константину! Хотя его официальным старшим сыном являлся Александр. Считается, что этот титул император специально ввел и пожаловал сыну Константину, рожденному Варварой Прозоровской.

Фрейлина Нелидова, которой Павел I крепко увлекся, часто ссорилась с ним весьма остро. Она любила Павла, по-своему, дружески, платонической любовью.

«Разве вы были когда-нибудь для меня мужчиной? – прямо и обидно спрашивала она его в одном из своих писем. – Мне так кажется, что вы мне сестра».

Видимо, в постели, где нередко решаются многие важные дела, новой подруге Павла I Анне Лопухиной удалось замолвить словечко и за отца-сенатора.

– Нашим указом, – вскоре вновь всех удивил император, – мы назначаем сенатора Лопухина генерал-прокурором и членом императорского совета.

Возможно, Анне этого показалось мало или сам Павел Петрович необычно расчувствовался. Однако вскоре сенатор Лопухин получил из рук государя княжеский титул, богатое имение на Украине и дворец в столице империи Санкт-Петербурге.

– Не Анна, а сущая благодать, – зло скалили зубы придворные остряки.

– Но какая же в ней благодать? – с недоумением спросила одна дама.

– А так с древнееврейского языка переводится имя Анна, – с ехидной улыбкой посвятили ее в суть язвительной шутки.

Еще до восшествия на престол у великого князя Павла Петровича случился сильный насморк. Врач осмотрел его и присоветовал мазать на ночь в носу салом. С того дня и в течение года прислуга получала ежедневно (!) до пуда сала – «на собственное употребление его высочества».

В царствование императора Павла I, когда граф Петр Алексеевич Пален был петербургским военным генерал-губернатором, он обычно ссужал двумя-тремя бутылками хорошего портвейна именитых инакомыслящих, высылаемых из столицы в дальний путь.