– Да ложись ты! – крикнул Игрок.

Бабулька, будто услышала, упала.

– Тормози! – скомандовал Игрок.

Она лежала у линии асфальта. Кровь на щеке, на лбу. Возрастом за шестьдесят. Синяя с белым ветровка была посечена, будто конторским ножом её посекли на лоскуты. Осколки стодвадцатимиллиметрового миномета толстенные ветви деревьев косят, как траву, что им ветровка.

Игрок выскочил из машины, бросил взгляд в сторону окопов. Они были совсем рядом. Оттуда махали наши вояки – уезжайте. Как бы говоря: вы что, дураки? Сейчас накроет! Уматывайте! Игрок показал на потерпевшую, мол, не дураки, бабулю спасаем. Мина разорвалась метрах в ста с другой стороны дороги, над головой полетели осколки. Игрок схватил бабульку, с помощью Спартака втащил в салон:

– Погнали! – крикнул Мамаю.

Спартак прыгнул на переднее сиденье, Игрок открыл багажную дверь, нырнул в салон.

– Коли всё подряд! – крикнул Спартаку. – Антишок, обезбол! Надо довезти бабульку!

Для удобства в подобных форс-мажорных ситуациях шприцы с обезболивающим помечали красной изолентой, чёрной – с антишоковым препаратом. Спартак вколол и то, и другое.

Игрок начал перевязывать голову потерпевшей. Было неудобно делать это из багажника, полулёжа, полусидя…

– Придерживай, – командовал Спартаку, – как бы не завалилась… Один осколок торчал над ухом, пробил кожу, застрял в кости.

Ещё один залетел в рот. Это узнают на следующий день в больнице. Бывают и такие чудеса. Возможно, от испуга начала хватать судорожно воздух или наоборот остолбенела от разрывов с отпавшей челюстью. Осколок залетел в раззявленный рот, пробил щеку… Пока Игрок бинтовал потерпевшую, Спартак вколол поддерживающие препараты.

Игрок начал разговор, отвлекая раненую от боли, пережитого, стараясь держать в сознании.

– Всё будет хорошо, доставим в больницу, сделают, что надо, больница недалеко. Держитесь.

– Больница рядом, – согласилась бабуля.

– Как вас зовут?

– Елена, – прозвучало в ответ.

– А отчество? – Игрок опасался: как бы не потеряла сознание, всё-таки ранение в голову…

– Павловна! – ответила потерпевшая.

– Елена Павловна, как вас занесло на набережную?

– Гуляла.

– Нашли место в такое время. Куда только ваши дети смотрят, маму одну отпускают, – шутливым тоном произнёс Игрок и спросил: – Дети есть?

– Да, – ответила бабуля и непроизвольно сморщилась, Игрок, бинтуя, вызвал боль, – дочь и сын.

– Сын где?

– У вас есть военная тайна, – чётко вымолвила раненая, – вот и у меня тайна.

Ответ говорил сам за себя: сын, скорее всего, был на той стороне.

Они подъехали к больнице, Спартак побежал за носилками в приёмный покой.

– Не надо, потихоньку дойду, – пыталась старушка отказаться от носилок.

Погрузили на них, занесли бабульку.

– Мы к вам обязательно заедем, – сказал, прощаясь, Игрок. – Лечитесь.

На следующий день ближе к обеду ехали с задания, Игрок предложил:

– Заедем-ка в больницу, как там, жива-здорова наша бабулька?

– Она ещё вечером – на ноги и ушла, – сказала врач, женщина лет сорока с крупной родинкой на щеке и усталыми глазами. – Её шатает, я говорю: вам с такими ранениями лечиться и лечиться. Перевязки сами не сделаете.

– Что у неё было? – спросил Игрок.

– Восемь осколков извлекли. Один залетел точно в рот, пробил щеку, вонзился в надплечье у ключицы и вышел, пробив лопатку. Везучая ваша бабушка, войди под другим углом, в голове бы и остался.

Они распрощались с доктором, сели в машину.

– Интересная бабуля, – Мамай повернул ключ зажигания.

– Похоже, не ради того, чтобы утренним воздухом подышать прогуливалась по набережной, – сказал Игрок, – вдоль линии наших окопов.

– Сыну, может, хотела помахать рукой через реку, он не заметил мамы и жахнул из миномёта…