– Считаете, будто ребенок принадлежит вам, потому, что вы – мать?

Голос карлика? Пухлая ручка бесцеремонно оттесняет меня в сторону.

Исра деловито обходит вокруг, встает перед хмурящейся дамочкой. Браслеты, охватывающие тонкую кисть, дружно звякнули, рука поднялась к голове, дрожащие пальцы убрали непослушную прядь волос от лица, глаза прожигают улыбающегося наставника. Уперев руки в бока, она слегка наклонилась, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Я ее родила. И вырастила. – Процедила она сквозь зубы, желваки вздулись под бледной кожей, нервно теребит кольцо на левом безымянном пальце.

– Исчерпывающий ответ. – Развел руками карлик и раздул щеки. Копируя позу женщины, упер руки в бока, выставил вперед правую ногу и подмигнул.

Дамочка пошла пятнами, от избытка чувств забыв русскую речь. Литературную. По мере того, как на Исру извергался вулкан отборнейшей брани, вокруг росло кольцо отчуждения, – в толпе, где яблоку негде упасть, нашлась прорва места. Я ошалело крутил головой, фиксируя высокий слог, и подсчитывал приличные слова. Впрочем, за исключением предлогов «в» и «на», таковых не оказалось. Предлогов было тридцать семь.

Пока я восхищался «высоким» слогом, наставник раскачивался с пятки на носок, с самым беззаботным видом рассматривая облака. Стоило дамочке сделать паузу, как он шмыгнул носом, перевел взгляд на взбешенное потное лицо, покрытое красными пятнами. Карлик почесал лоб, посмотрел на бурно вздымающуюся грудь под черной блузкой, толстые губы двигались, как у разминающегося диктора.

– Простите, вы что – то сказали. – Смущенно пробурчал он, ковыряясь пальцем в ухе. – Слуховой аппарат забыл включить. Может, повторите…

В новом потоке брани неприличными были даже предлоги. Женщина остановилась, перевести дух, от пунцового лица идет жар, лоб покрыт испариной, бока раздуваются, как у загнанной лошади.

Исра широко, с подвыванием зевнул, плямкая губами, громогласно рыгнул, удивленно озираясь, будто впервые заметив толпу. Многие так старательно отводили взгляд, что с тем же успехом могли пялиться во все глаза и тыкать пальцами. Золотые зрачки сфокусировались на пунцовом лице, проследили за капелькой пота, стекающей по изрезанному морщинами лбу. Он лукаво улыбнулся, подняв вверх указательный палец, приоткрыл рот…

– Тебе еще раз повторить… с самого начала?! – Процедило пунцовое существо, через стиснутые зубы.

– Не. – Хмыкнул карлик, почесывая плешь. – От сотворения мира – долго. Давай с той черной страницы, где на свет появляешься ты.

Женщина яростно топнула каблучком, нетерпеливо оглянулась. Светофор покладисто считал последние секунды, зеленый человечек взял низкий старт.

Хлесткий, как удар бича, щелчок, и зеленый человечек смылся, вытолкав на поле красного. Толпа гудела, взволнованная не на шутку. Женщина подскочила на месте, как ужаленная.

Исра продолжал ритмично щелкать пальцами, тучка набежала на широкое лицо.

– Каждый раз, когда я щелкаю пальцами. – Трагическим тоном промолвил он. – В мире умирает нарисованный человечек. А вам достаточно лишь передумать, чтобы выжил настоящий.

В воздухе повисло напряжение, давило на плечи, заставляя непроизвольно горбиться, одинокий старичок прислонился к стене дома, судорожно ощупывал карманы. Молодая пара, что стояла, держась за руки, с шумом разбежалась, – парень даже не обернулся, девушка бессильно упала на колени, размазывая тушь по лицу. Мрачное нечто заставляло отводить глаза, менять курс, гнало прочь.

Я тоже ощутил «это». Мог увидеть, но… Пустота маячила, назойливо напоминая о себе, билась о мое безразличие. Не хочу…