Та, присоединившаяся к происходящему действию последней, была одета в просторный светло-коричневый плащ с капюшоном – и он скрывал её лицо под своею тенью, и в отличие от мужчины и женщины, в упор смотрящих друг на друга, она видела обоих. Она-то выстрел услышала!

Он прогремел, и будто кто-то одним ударом забил ей в череп дубовый клин и, разорвав барабанные перепонки, оглушил – пбум! И безжалостно вонзилась в память острая заноза – пбум. Зарубка, что останется навечно. Пбум! Маркированные клеточки, поврежденные нейроны, а в них – год, месяц, число, час, минута. А тишина вслед за выстрелом, гнетущая, безразмерная.

Но чуть раньше, или ей показалось, что раньше, а на самом деле позже, из хаоса всевозможных звуков, окружающих её, она вычленила и извлекла еще один. Тот пролетел, проскользнул рядом и скрылся где-то позади неё, свернув за угол, – звук был высоким и опасным, как трещотка гремучей змеи. Пс-с. Коротким. Псс, псс. И кто-то невидимый прикоснулся к её щеке сухим шершавым языком. Лизнул.

Она вздрогнула. Её пальцы непроизвольно сжались в кулаки… И, охнув, она опустила руки, что держала на уровне своего лица, вскинув вперед. Теперь – опустила. А он стал падать. И ей показалось, что даже раньше, на сотые доли секунды раньше, чем прогремел выстрел.

В её голове все еще звучал тот страшный, резкий и пронзительный звук. Он перекатывался внутри её черепа – тот был пуст и высушен – дробился там на тысячи мелких, скребущих, а потом вновь, наподобие сотен ручейков по склонам гор, что собираются в мощный поток, чтобы дальше, где-то в просторах широкой долины, нести свои воды вместе, сливался в один, в нестерпимый… Но женщина уже опомнилась. Она метнулась в сторону, в спасительную тень здания, и, уплощаясь своим телом, каждой его выпуклостью и округлостью, до изображения на листе – не более, вжалась в эту тень и в эту стену, и слилась с ними, и превратилась, и стала… оспой, чумой, холерой, неприкасаемой индийских каст.

«Место выбрано удачно», – похвалила она себя.

Бетонный забор, что тянулся вдоль всего недальнего расстояния улицы, был составлен из больших квадратных плит с неровной поверхностью, соединенных между собою ржавыми оглобинами внушительных размеров, и огораживал довольно обширную площадь, принадлежащую какому-то строительному тресту: то ли неухоженный одичавший сад, то ли заброшенный разросшийся парк. Плиты смыкались неплотно. На их стыках были видны широкие щели-бойницы. Вот одна-то из них и стала пунктом наблюдения – через оптический прицел видно предостаточно.

Автомат АС (автомат специальный – длина с откинутым прикладом 604 мм, а со сложенным 385 мм; масса, без патронов и прицела, менее двух килограммов, а точнее 1,95; емкость магазина – 20 патронов, последний, естественно, отъемный, секторный, с двухрядным расположением патронов; ударно-спусковой механизм, позволяющий вести как автоматическую, так и одиночную стрельбу; и, разумеется, надульный глушитель) …автомат, предназначенный для ведения бесшумной и беспламенной стрельбы на дальность 400 метров с использованием 9 мм патронов с бронебойной пулей, эффективной для поражения живой силы, защищенной противоосколочным бронежилетом или стальным листом толщиной до 5 мм, вылетающей с начальной скоростью 270 м/c, – удобно и привычно лежит на левом предплечье, упираясь в плечо.

Оружие только что использовано по назначению.

Сложив приклад, отсоединив магазин, оптический прицел и глушитель, она спрятала сам автомат и его составные части в большую брезентовую сумку и легко перекинула её через плечо. Затем обеими руками поправила волосы… Она просто натянула их поглубже, как шляпу, чтобы не сдуло ветром, – и стало ясно: на ней парик. Потом, укрывая нижнюю половину своего лица ладонями, сложенными ракушкой, закурила сигарету и в последний раз посмотрела на улицу из-за своей засады.