– Попробуйте, Павел, это правда вкусно.

– Я не пью. Особенно на работе.

– Вообще не пьёте? – поразилась Ева низким, грудным контральто, так не подходящим к её хрупкому телосложению. – Как суккулент?

Благодаря всё той же бабушке Артём отлично знал, о чём идет речь. А вот охранник Паша на подозрительное незнакомое слово должен был обидеться. К сожалению, как только зазвучал голос г-жи Богомольцевой, обоим стало не до суккулентов и их непростой, практически лишённой влаги жизни.

Артём моргнул – именно это контральто он слышал вчера вечером в мрачном, негостеприимном ельнике.

Что ж, теперь детектив Вознесенский знал, как зовут ночного татя.

Контраст между вчера и сегодня оказался столь разителен, что, если бы не голос, Артём скорее всего так и оставался бы в неведении. Вероятно, на его лице отразилось многое из того, что лучше было бы скрыть. Теперь её глаза откровенно смеялись.

– Спиртное не пью, – он чувствовал себя идиотом.

– Кто вам сказал, что там алкоголь? Обижаете. Сок. Черная смородина с мятой.

Как там у Булгакова?

«– Это водка? – слабо спросила Маргарита.

Кот подпрыгнул на стуле от обиды.

– Помилуйте, королева, – прохрипел он, – разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!»

Артём постарался не улыбнуться и почувствовал себя чуть лучше. Маргарита. Да, это имя подходило ей гораздо лучше, чем Ева.

– Натурпродукт прямиком с куста. – продолжал рекламную кампанию г-н Богомольцев. – Наша Наденька такая мастерица! Что-то там процеживает, настаивает, получается красота, нигде такого не купишь. Хранится целый год. Но вернёмся к нашим обстоятельствам…

Он говорил о чём-то ещё, длинно, витиевато, местами путано. Жестикулировал, рассуждал, объяснял, вводил в курс дела. Профессиональная деформация в действии. Егор Шумко кивал, точно китайский болванчик, в такт словам, рассеянно изучая собственные неумытые ботинки.

Артём пытался слушать, но не получалось. Впрочем, мозг привычно вылавливал из речи клиента важную информацию, пропуская воду мимо ушей. Важного оказалось немного. Ева – студентка Богомольцева. Бывшая. Ей девятнадцать. Бросила академию, когда собралась замуж. Они женаты четыре с небольшим месяца. Детей пока не предвидится. Сюда переехали недавно, до этого жили в московской квартире.

Пока Илья Андреевич тарахтел, Ева продолжала гипнотизировать Артёма насмешливым взглядом. Наклоняла голову то к левому плечу, то к правому. Пристально засматривала в глаза, комично шевелила бровями и носом, щурилась. Она не попадала в поле зрения мужа, а от Егора её загораживал шкаф, поэтому барышня резвилась вовсю.

Артём изо всех сил старался изобразить лицом вежливое, чуть равнодушное внимание, но чувствовал, что выходит плохо. В первую секунду он удивился, почему о его вчерашних подвигах до сих пор не доложено ни мужу, ни охране. Затем, припомнив детали встречи, пришёл к выводу, что никто ни о чём докладывать не станет. Впрочем, судя по выразительным ужимкам, и забыть вчерашнее происшествие Ева ему не позволит. Отчего-то барышня искренне наслаждалась ситуацией и, похоже, разоблачения с его стороны не опасалась ни в малейшей степени. Интересно, откуда такая уверенность?

– Собственно, это, наверное, всё. Вопросы?  – закруглился, наконец, Илья Андреевич.

– Пока никаких. Появятся в процессе работы, если сотрудничество состоится, – через силу скупо улыбнулся отставник Громов.

Дверь за его спиной всё это время оставалась открытой – лёгкий сквозняк из коридора холодил оголённую новой стрижкой шею. Неприятная дислокация, но Артём по наивности пребывал в заблуждении, что в святая святых, да ещё среди дня, соискателю на должность ничего не угрожает. К тому же, кривляние Евы здорово отвлекало и выбивало из колеи.