– Уф, – раскрасневшаяся Татович обернулась к чиновникам. – Я смогла!

– Смогла, деточка, ещё как смогла, – Симона склонила голову к правому плечу.

– Это всё благодаря вам! – искрилась радостью актриса. – Спасибо! Спасибо! Спасибо!

– Пожалуйста, – хором выдавили присутствующие.

– Завтра в участок не забудьте зайти, – добавил от себя Паркинсон-Кубышкин и принялся догонять удаляющихся единомышленников.

– Вот изверги, – грустно вздохнул Искандер, узрев усеянный фантиками асфальт. – Разве так можно? – в который раз опечалился человеческой ленью дворник тире сторож, заметая окурки в совок.

Однако никто не выразил соболезнования Лопаткину в связи с утратой чистоты. Все оказались слишком заняты. Собой. Работой. Да чем угодно. Все очень торопились. Домой. К телевизору. На выпуск «Эс Ньюс». А ему, дворнику тире сторожу, спешить некуда. И не к кому. Если только тоже пойти вечерние новости глянуть. Надо же понимать, ради чего собственно всё это было.

Телесенсация в условное время рванула из преимущественно плоских телевизоров на в большинстве своём скромные, но уютные просторы квадратных метров. Знаете, когда новость – действительно новость, а не просто там очередные роды самки гиппопотама, то обратите внимание, соответствующий выпуск отваливается от экрана даже раньше положенного часа. Пусть хоть на минутку, но телевизионщики и тому рады. Они же тоже люди. И не просто люди, а люди с ценной информацией за щекой. Ну как тут до девяти усидеть? Когда нечаянная весть вон, уж по подбородку сочится. Вот и команда «Эс Ньюс» не утерпела. Ровно в двадцать часов пятьдесят девять минут главный канал европейского города таки вырвало на благодарных телезрителей.

Однако хитрая дикторша, так вероломно вломившаяся в умы рядовых квартирантов, сообщать самое ценное не торопилась. Морща выбеленное гримом лицо в полуулыбке а-ля «а я-то уже знаю», она принялась обстоятельно докладывать о совсем не важных событиях. Вот, например:

– На улице имени Защиты прав потребителей наконец-то забор покрасили....

Больно уж нервировала жильцов соседних домов эта коротенькая надпись, оставленная неизвестным художником. Нет, вы не забывайте, Эс – это как никак Европа: тут к любому творчеству изначально с глубоким пиететом подходят. И здесь не поленились, подошли. Раз подошли, другой, да даже третий, но всё одно в прозаике трёх кривеньких букв никакой художественной ценности так и не проступило. Конец сей истории вы знаете.

– А вдоль бульвара Сновидений установили автоматы со сладкой ватой.

Голубого цвета, между прочим! Нет, сами автоматы былые, а вата в них не розовая, а голубая! Ни у кого в других Европах такого нет, имейте в виду!

– Только что мне сообщили, – ведущая деловито придерживала наушник, которому явно не симпатизировали чужие барабанные перепонки.

– Ну наконец-то! – выдохнули облегчение телезрители, коим под эту нудную лабуду кусок ужина в горло не лез.

Да нет, лез, конечно, чай весь день на работе пахали токмо ради него, но удовольствия-то никакого. Это как морковь для тех, кто на диетах верхом, давно и прочно: ешь, сколько душе угодно, хрумкай – не стесняйся. Подарок судьбы, не правда ли? Прям вот и мечтать больше не об чем?! А сколько колбасу не воображай, желудку сытно не станет.

– Внимание, срочная новость! – дикторша откинула брезгливый наушник и важно прищурилась в камеру.

– Вот оно, – Эразм Эразмович с досадой отодвинул вторую миску с борщом. – Началось! – глава Управы стряхнул хлебные крошки с ладони посредством домашних брюк и потянулся за пультом. – Пришла беда, откуда не ждали, – мэр увеличил звук телевизора пропорционально громкости своих переживаний.