– Я так устала, Майрон, – пробормотала наконец пожилая дама. – Не могли бы мы поговорить на эту тему в другой раз?

– Разумеется, – сказал он, поднимаясь со стула. – Если брат позвонит вам еще раз…

– Он не позвонит. Полагает, что его телефон прослушивают. Во всяком случае, от него не поступало никаких известий вот уже целую неделю.

– Если честно, миссис Эдвардс, вы знаете, где он?

– Нет. Хорас сказал, что если я ничего не буду знать, мне так будет спокойнее.

Майрон достал из кармана ручку и визитную карточку и написал на обратной стороне номер своего мобильного телефона.

– Если вам вдруг понадобится со мной связаться, звоните по этому номеру двадцать четыре часа в сутки.

Она едва заметно кивнула. Возможно, этот разговор и впрямь сильно ее утомил, поскольку, когда она протянула руку за карточкой, пальцы у нее подрагивали, и взять у Майрона крохотный кусочек картона оказалось для нее непростой проблемой.

– Я сказал тебе вчера не всю правду.

Норм Цукерман и Майрон сидели в верхнем ряду спортивных трибун и разговаривали. Внизу «Нью-йоркские дельфины» носились как угорелые по площадке, играя пять на пять. Майрон был впечатлен. Молодые женщины передвигались быстро и целеустремленно. Будучи отчасти «сексистом» – так, во всяком случае, охарактеризовала его в шутливом разговоре Брэнда, – он рассчитывал увидеть куда более скованные и неуклюжие движения и броски в «девчоночьем духе».

– Хочешь услышать кое-что смешное? – спросил Норм. – Я ненавижу спорт. Да будет тебе известно, что владелец «Зума», так называемый спортивный магнат, король спортивного тряпья и все такое, старается как можно реже прикасаться ко всем этим мячам, бейсбольным битам и прочему спортивному снаряжению. И знаешь почему?

Майрон покачал головой.

– Потому что я никогда не умел обращаться с этими штуками и вообще был в смысле спорта полный лох, как выражаются сейчас школьники. Зато мой старший брат Хершель считался одним из лучших спортсменов школы. – Норм отвел взгляд, а когда заговорил снова, в его голосе прорывалась хрипотца. – Большой добрый Хеши. Ты мне чем-то напоминаешь его, Майрон. Честно. И я не просто так говорю, а потому что до сих пор вспоминаю брата чуть ли не каждый день, и мне здорово его не хватает. Бедняга умер в пятнадцать лет…

Майрону не требовалось спрашивать, как это произошло. Все семейство Цукерман погибло в Освенциме. Один только Норм чудом уцелел. Сегодня жарило солнце, по причине чего Норм надел рубашку с короткими рукавами, и Майрон видел вытатуированный у него на руке лагерный номер. Надо сказать, что, общаясь с Нормом, он видел эту татуировку довольно часто и всякий раз невольно затихал, как бы отдавая дань уважения тем, кто побывал в этом ужасном месте.

– Эта лига, – Норм кивком указал на площадку, – не однодневка какая-нибудь и себя еще покажет. Мне это было ясно с самого начала. Вот почему я связываю создание своей новой коллекции спортивной одежды с ее продвижением. Так что даже если ЗПБА вылетит в трубу, спортивные костюмы «Зум» благодаря этим девочкам будут пользоваться огромной популярностью. Ты понимаешь, на что я намекаю?

– Понимаю, Норм.

– А раз понимаешь, то запомни: без Брэнды Слотер они ничто. Без нее все мои инвестиции пойдут коту под хвост. Вместе с этой лигой, телероликами, красочными постерами и всем остальным, во что я вложил денежки. Так что если бы я захотел разрушить это предприятие, то начал бы прежде всего с этой юной особы.

– И ты, значит, думаешь, что кое-кто еще отдает себе в этом отчет и хочет вставить тебе палки в колеса?

Норм фыркнул.