Валяй, если хочешь, можешь даже за меня съесть.

— Конечно, только не особо голодная, максимум осилю салат.

Жданов, подняв глаза, с осуждением на меня посмотрел.

— Ты и так очень худенькая, а за последние дни ещё вес скинула. Не стоит со здоровьем шутить, полноценно сегодня поужинаешь, — безапелляционно заявил мужчина и вновь уставился на меню.

От такой наглости у меня в прямом смысле отвисла челюсть и невыносимо сильно тянет ругаться, причём исключительно матами. Очуметь, мне уже не позволено самой решать, что класть в рот. И это всего лишь первая встреча, а что будет на пятой или шестой? Жданов начнёт диктовать, по какому расписанию мне посещать туалет или, быть может, не одобрит, какими гигиеническими средствами пользуюсь в особые женские дни? И если я, как он утверждает, такая уж загнанная доходяга, чего тогда позарился? Выбор у него ведь обширный, подобрал бы себе подходящий размер.

Давала себе слово Жданову не хамить, но тут, извините, исключительный случай, если сейчас границы хоть какой-то личной свободы не очерчу, то их попросту вообще не будет. Только вдохнула поглубже, чтобы воздуха точно для протеста хватило, как Вадим Викторович меня огорошил:

— Днём с твоим отцом созванивались, обсуждали его дальнейшую судьбу в фирме.

Какую ещё судьбу? Папе надо написать заявление на увольнение и, сверкая пятками, без оглядки бежать из твоей фирмы.

— Речь, так понимаю, шла о расторжении трудового договора? — отодвинув тему питания на второй план, тут же поинтересовалась.

— Сергей Витальевич не выказал желание уйти, а так как следствие до логического конца не дошло, и вину не доказали, я со своей стороны не вижу повода его увольнять…

— И что?! — помимо того, что рявкнула так ещё и ладонью ударила по столу. — Папу в твоей фирме оклеветали и, обвинив в том, чего он не делал, бросили, как какого-нибудь преступника в изолятор. И речи быть не может, что он вернётся к обязанностям.

— Александра, ты сначала до конца дослушай, а после вывод делай. Разумеется, на прежнюю должность, по понятным причинам, Сергей Витальевич уже не вернётся. Но в одном из филиалов в экономическом отделе освободилось место, непосредственно с живыми деньгами дело он не будет иметь, только аналитикой заниматься. Оплату оставлю прежнюю. Так что сплошные плюсы, ответственности в разы меньше, деньги те же, — Вадим Викторович замолчал, зато его рука потянулась ко мне и накрыла ладонь. — Саша, предлагая такие роскошные условия Сергею Витальевичу, вообще-то, рассчитывал на признательность с твоей стороны.

Если бы у меня был прибор, стирающий людям память, на голову Жданова обрушился бы громоздкий тяжёлый стул, на котором сижу. Несколько раз.

Нутром чую, что от шоколадного предложения Жданова, прямо-таки несёт душком. Он не доброе дело сделать для нас с папой хочет, а заиметь ещё один рычаг давления.

— Какими бы ни были завлекательными условия, считаю, что отцу необходимо уволиться, — высказала точку зрения и, вынув ладонь из-под руки Жданова, наглядно продемонстрировала, что ни на какую признательность с моей стороны ему не стоит надеяться.

Вадим Викторович остро отреагировал на пренебрежительный жест, он резко и довольно грубо, вернул мою ладонь на прежнее место и вновь сверху положил свою руку.

— Напоминаю, у тебя нет права ни в чём мне отказывать, тем более в такой малости. И раз уж об этом зашла речь, поговорим о правилах, которым ты обязана следовать…

В арсенале Вадима Викторовича имелся не просто список из правил, а длинный и многочисленный свод. Озвучивать он его начал ещё до того, как официант у нас принял заказ, но теперь перед нами уже благоуханно дымятся на столе блюда, а Жданов всё свои требования перечисляет. И с каждым пунктом лишь убеждаюсь, это не договор на отношения – это обыкновенное рабство.