Спускаюсь по ступенькам, пытаясь заказать машину, но мне раз за разом выпрыгивает сообщение, что свободных машин в этом районе нет. Психую, потому что адски хочу в душ и спать.

– Да что за фигня? – восклицаю тихо.

– Кудрявая, карета подана. Я долго буду тебя ждать? – раздается ненавистный голос, и я поднимаю голову.

Сталкиваюсь взглядом с Захаром, стоящим внизу лестницы. Он положил локоть на край балюстрады и с интересом рассматривает меня. Ну и я теперь – его, чего уж? Интересный он все-таки персонаж, если отбросить его бесячую натуру.

Пиджак расстегнут, рубашка – на три пуговицы, развязанный галстук болтается на шее, волосы взъерошены. В общем, выглядит очень – не про Захара будет сказано – сексуально. Я поднимаю руку, чтобы по привычке коснуться колечка в носу, но на свадьбу я сняла его, поэтому просто тру место с дырочкой для украшения.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю, нахмурившись, когда меня наконец догоняет смысл его слов.

– То, что мы едем домой. Или ты не хочешь? Может, отвезти тебя к твоему парню? – хмыкает он с кривой ухмылкой.

Мне прямо хочется вызвать какого-то таксиста с нереальной внешностью, чтобы подраконить этого самодовольного засранца. Но машин нет. А если бы были, есть риск того, что приедет какой-нибудь дядька с пузом. С ним в любовь я уж точно не сыграю.

– Малыш, у тебя не настолько медленные извилины, – продолжает дразнить меня Исаков. – Соображай быстрее. Машина ждет.

– Какая машина?

– Моя, Римма! – восклицает он. – Ну ты едешь?

– Ты пил! Я не поеду с пьяным водителем.

– Во-первых, я не водитель. Во-вторых, за рулем буду не я. Давай уже пошевеливай своей увесистой задницей.

– Да пошел ты! – рявкаю.

Моя фигура для меня всегда была просто… как бы это сказать? Главный раздражитель моей жизни. Я склонна к полноте, да. Но не сказать, что толстая. Просто у меня есть формы. Но моя мама – бывшая модель. За всю жизнь она столько раз говорила мне о пользе правильного питания, что я могу повторить эту фразу по памяти. Еще и при этом сохранив оригинальную интонацию.

Поэтому моя фигура – мое слабое место. Я не могу позволить себе есть то, что едят другие. Мне постоянно надо контролировать количество потребляемых калорий. Я подыхаю в зале четырежды в неделю и страдаю из-за каждых лишних ста грамм.

Обхожу Исакова и, вколачивая пятки в пол, мчусь на улицу, как будто за мной гонятся черти. Сейчас, когда я очень уставшая и дико хочу спать, у меня нет сил на противостояние с ним. Я как оголенный провод.

В глазах скапливаются слезы, и от этого я бешусь еще сильнее. Не хватало еще показать этой шакальей стае свои слабости.

– Стой-стой! – слышу за спиной голос, а потом Захар хватает меня за локоть и резко разворачивает к себе лицом. – Ты чего рванула? За задницу обиделась, что ли?

– Пошел на хрен, придурок, – цежу.

К счастью, с этой стороны дома довольно темно, и Исаков не видит, как блестят мои глаза от непролитых слез.

– Няшка, я ж ничего такого…

– Что тебе надо от меня?! – выкрикиваю. – Отвали! Я не хочу ничего общего с тобой иметь, ясно?! И домой я сама доберусь!

– Как, блядь?! – подхватывает Захар мой тон. – На собаках?!

– Пешком пойду! Как угодно, только не с тобой!

– О, новое представление, – ржет Адам Манн, один из стаи. Он прижимает к своему боку дальнюю родственницу Льва, а та пьяненько хихикает. – Вы бы уже трахнулись, что ли.

– Пошел на хрен! – рявкаем мы с Исаковым в один голос. Но друга Захара это не пугает и не останавливает. Наоборот, он начинает ржать во весь голос.

– Вот это вас взяло, – смеясь, отвечает. – Снимите номер! – выкрикивает и тащится за ворота, щипая хихикающую девчонку за попку. – Мы так и сделаем, правда, крошка?