– Три из них будут наполнены хрусталем из этих сервантов, а два других- фарфором отсюда, – указал он солдату на ещё уцелевшие предметы в гостиной. – А как быть с остальным я потом распоряжусь.

– Так точно! – выкрикнул Иванов, отдавая честь.

– Наберете ящики и отвезете в прокуратуру. Пусть решают, как это можно применить во благо Родины.

– Так точно!

– Выполняй!

– Так точно! – пустился во все Иванов.

Сюда же в гостиную привели, скрутив руки, Федора Николаевича и Наталию Михайловну. Мохов держался, но супруга его не скрывала потрясение от происходящего. С сбитой укладкой и с запухшими глазами она еле слышно протестовала:

– Что вы делаете? Зачем?

Солдаты с заключенными остановились перед командиром.

Федр Мохов поравнялся с ним глазами:

– Леонид? – удивился он.

– Да,– язвительно и самодовольно признался командир, смирив холодным взглядом хозяев усадьбы.

– Ты? … Как? – коротко спросил ошеломленный Мохов.

– Ха- ха- ха! Что, не ожидал меня здесь видеть?

– Нет, ожидал, но не ожидал предательства, – сухо ответил Федр Николаевич, также глядя ему прямо в глаза.

– Папа! Мама! – забежал в гостиную, вернувшийся из парка Сашка. Увидев, что здесь творится, он испугался, вытаращил глазенки и отшагнул назад.

– Сашенька! – пытаясь сдержать слёзы, позвала мать. Мальчик прибежал и обнял за ноги маму. – Сашенька! – затряслась она вся. О, как бы хотелось ей обнять своего сынишку, прижать к сердцу и успокоить его. – Всё будет хорошо. Слышишь?

– Разрешите доложить? – появился в дверях еще один солдат.

– Разрешаю,– ответил командир.

– В результате обыска найдена любопытная вещица для дополнения к делу Мохова.

– Что же?

Солдат подошел к своему начальнику и протянул Библию.

– Да, действительно, любопытная, – согласился Леонид Петрович, принимая книгу. Он внимательно осмотрел находку. Оценивая ее, лицо командира медленно расплывалось в предчувствии возмездия. – Я доволен твоей работой. Вольно!

Солдат вернулся к своим делам.

– Ну, что, Мохов? Балуешься и антисоветской литературой? – подстрекал довольный командир. – Ты не только грабишь народ, но и портишь его. Разве нет?

– Нет, я с тобой решительно не согласен,– ни жилка не дернулась на Федоре Моховом. Он знал на чьей стороне правда. И знал на Чьей стороне он сам.

– Ты, может быть, и не согласен, а вот закон точно согласует все, – вымерял Леонид ровным шагом гостиную.

– Согласовать всё может только закон Божий, а не законы человеческие.

– Да, что ты? И он действительно работает? – сморщил командир широкий лоб.

– Да. Всегда.

– И даже сейчас, когда тебя лишают на твоих же глазах всего твоего имущества, твоего труда, твоей семьи, твоей жизни? – развернулся военный к Мохову на каблуках.

– Ты не сможешь ничего такого сделать, если на то нет Божией Воли.

Леонид Петрович, затянув руки за спину и вздернув подбородок, посмотрел на противника исподлобья. Ему нужно было что-то ответить. Слишком много гнева было внутри. Нельзя выпускать всё и сразу. Куда больше наслаждения получится от пошагового наступления. Однако же, спас ситуацию поднятый внезапно шум.

– О, опять наш старик! – послышались возгласы солдат в прихожей.

– Эй! Куда тебе? – пытался его задержать один из них, но дядя Вася уже очутился в гостиной.

– Отпусти его! – приказал служивому Леонид, отвлеченный от разговора. Тот отпустил старика. – Чего тебе?

– Если вы сюда пришли во благо народу, – дрожащим голосом произнес Василий Павлович, переминая в руках свою поношенную фуражку, – тогда оставьте эту семью в покое!

– Интересно, почему? – насмешливо сверкнул глазами командир.

– Потому что они всегда помогают простому народу, такому как я. Они никого не грабят, они честно работают…