Вот он, Ухуру! Вот!

Аня остановилась, повиснув на палках, задохнулась. Юра тоже повис… отдышаться.

Последний рывок. Последние метры! Всё! 5895! Пик Ухуру. Гора Кибо вулкана Килиманджаро. Высшая точка Чёрного континента! Вторая вершина в недолгой альпинистской карьере Юры (альпинистской ли?) и первая – у Анны. «Аня, – шептал Юра, – девочка моя, ты – молодец, ты – герой! Аня!» Но Аня не слышала, она лишь испуганно озиралась, будто всё ещё не понимала, куда попала. Чёрные гиды хлопали, пели и приплясывали вокруг. Юра поймал за руку Александера, притянул, хлопнул по спине, обнял… Свет! Солнце вырвалось из облачного плена, мгновенно высветив всё вокруг: деревянный баннер пика Ухуру, восхищённых и измученных восходителей, танцующих чёрных гидов, снег и лёд теперь уже совсем близких глетчеров… Свет мгновенно затемнил Юре стёкла очков, успев выбить слезу. «Спасибо, – по-русски бормотал Юра, он по очереди обнимал Александера и Джаму. – Спасибо, парни, спасибо!»

Потом он обнимался с Аней, очнувшейся и вдруг осознавшей, где она.

Потом они вспомнили про флаг Компании и, растянув его навстречу солнцу и ветру, фотографировались с ним.

А потом – с флагом России…

А вокруг простиралась сказочная, совершенно нереальная страна африканских глетчеров, тысячелетних ледников. Ах, как грустно, как грустно, вдруг распереживался Юра, их становится меньше, и, может, скоро от них не останется и следа. Там, внизу, ещё в Москве, Юра твёрдо решил сходить к ним. И в Моши об этом он договаривался в «Альтезе». «Заплатите сотню, и парни вас отведут», – советовал им Сергей. Даже ещё вчера Юра думал: схожу, обязательно схожу… Но тут, на вершине, вдруг не оказалось сил даже поменять объектив… Вниз. Только вниз. Go down, Alexander! Go down!

В ста метрах от Ухуру они встретили поднимающуюся пару: китаянку и беспокойного старика с прохудившимся «скафандром». «Герой!» – отметил про себя Юра, но мысль эта мгновенно вылетела из головы, пора было настраиваться на возвращение. И тут палец на ноге снова напомнил о себе! Пока стояли, обнимались, целовались, фотографировались, он опять подмёрз.

– Всё-таки, отморожу я себе здесь палец, – равнодушно, ни к кому не обращаясь, сказал Юра.

Аня обернулась:

– До Гилман-Пойнта дотянешь?

– Наверное.

…На Гилман-Пойнте Юра снял ботинок и стал интенсивно растирать пальцы. Вот только на Килиманджаро, в Африке, не хватало отморозить ноги. Смеяться же будут… Палец нехотя отогревался, болел, ломил. Один носок, второй, ботинок, гамаша. Теперь замёрзли руки! Александер присел рядом и принялся растирать и дышать на них.

– Thanks, Alex. Thanks. Let’s go down. Let’s go…

Когда поднимаешься ночью, ничего не видно… И это хорошо! Это просто замечательно! Только на спуске путешественники увидели, где они восходили, и им стало страшно: валуны, огромные валуны, совсем ненадёжные. Они пробирались меж них, рискуя соскользнуть, споткнуться, толкнуть, и это выматывало больше, чем сам спуск. Временами они бессильно садились между этими клятыми булыганами, а им всё не было конца.

Но всё когда-нибудь кончается. Кончились и валуны. Вот площадка, где Александер сказал Ане: «Half a way of mount». Вот валун, за которым прятались от ветра. До Кибо час-полтора от силы. Солнце наконец прогрело воздух, Юра сменил шапку, снял перчатки, поменял очки… Путешественники вздохнули с облегчением. Да-да! И дышать стало легче… И тут случилась новая напасть – сыпу́ха!

Пока шли наверх, подмораживало, и смёрзшийся гравий был плотный, как бетон. Теперь он оттаял, стал рыхлым и сыпучим. Джама, он шёл первым (Александер теперь замыкал группу), стал выводить их теми же галсами, что и наверх. Юра сделал пару петель, а потом встал, раскрутил ещё на десяток сантиметров палки себе и Ане и пошёл напрямик, где съезжая по гравию, где увязая по щиколотку… Так ходить нельзя, но сейчас так было проще.