– А то, что я в Берендеевке, почитай, уж больше полвека как обосновался, сразу после войны, когда водохранилище построили, а этого домика раньше не видел. Недели за две до смерти Серафимы появился.

–Так может кто-то построил? – пожал плечами Иван.

– Может, и построил, только это не человек! – Водяной многозначительно указал пальцем в землю и вернулся в дом.

– А теперь давай, выкладывай всё, что знаешь! – Иван приготовился слушать.

Но водяной молчал. Он зачем-то полез в шкафчик, потом стал шарить за печкой, подошёл к окошку и после долгой паузы нерешительно заговорил:

– У меня это, лицензию на подводную охоту пять лет назад отобрали, может, похлопочешь, чтобы разрешили охотиться, хотя бы раз в год. Я ж водяной, трудно. Могу и сорваться, бед натворить. Лучше уж с лицензией.

– Не знаю. Я, конечно, спрошу у начальства, хотя, сам должен понимать, что лишние утопленники нам не нужны.

– Ладно, слушай. Приезжала в сентябре тут одна на иномарке, ходила по деревне, вроде домик под дачу хотела снять. Я издалека видел: худая и чёрная, в смысле одетая в чёрное. Но Серафимин дом за версту обходила. Ты знаешь, наверное, что у Серафимы от нечисти защита стояла? Я тоже не мог близко подойти – когда надо было, она сама сюда приходила.

Водяной тяжело вздохнул и продолжил:

– Я под утро, часа в четыре, с лодки решил порыбачить. Тепло ещё было, хоть и сентябрь. Якорь кинул и не удержался, нырнул, увлёкся, стал под водой за рыбами носиться как дурак, а потом спохватился, что слишком долго, – может на недоброе потянуть – и вынырнул. Далеко от лодки, зато вижу за кустами – хоть туман и не совсем разошёлся – на том берегу у костра человека в чёрном плаще с капюшоном. Откуда взялся, не знаю.

Водяной замолчал, налил себе еще одну рюмку, но не выпил – подержал в руках и поставил. И словно опомнившись продолжил рассказ:

– Я поднырнул и у самого берега, в камышах, выглянул осторожно. А там вокруг костра пять черепов разложены, над огнем в котле варево булькает, а человек в плаще на коленях стоит и книгу толстенную на земле листает. Потом как вскочит, как начнёт в котел порошки из рукавов метать. Таким дымом ядовитым на меня потянуло, что я испугался, под воду ушёл и домой посвистал, даже про лодку забыл. Что дальше было, не видел, но вечером на том месте домик этот уже стоял!

Иван вышел на крыльцо ещё раз посмотреть на домик, а вернувшись, спросил:

– И ты хочешь сказать, что близко туда больше не подходил?

– Не подходил, нет, но подплывал, разглядывал однажды. А потом вода холодная стала, боялся, что ревматизм обострится.

– А можешь меня на лодке туда подвезти?

– Это можно, пойдём.

***

Лодка ткнулась носом в песок. Иван сошёл на берег и оглянулся на водяного:

– Ты со мной?

– Не-е-е, давай сам, я тебя лучше здесь подожду. Ну, не могу я туда идти, уж извини. – Он достал из кармана папироску и сунул в зубы, не зажигая. – Видишь, волнуюсь, даже курить хочется, а ведь я бросил.

– Ладно, подожди, но, если через полчаса не вернусь, позвони вот по этому номеру и всё расскажи. У тебя сотовый есть? – Иван протянул ему визитку Самсонова.

– Есть, конечно, я ж не ретроград. Только у нас тут связь не везде бывает. Разве что в санатории на верхнем этаже или около усадьбы на горке.

– Ты оставь визитку себе, там и мой телефон есть.

Спрыгнув на берег, Иван полез по скользкому склону, хватаясь за пучки травы.

Вблизи домик выглядел совсем убого: простое прямоугольное строение под шиферной крышей, два на шесть метров, ни единого окошка, только дверь с ржавым навесным замком. Но с каждым шагом Иван все сильнее чувствовал присутствие магии. Он надел специальные очки и увидел, что вверх, примерно на пятьдесят метров, уходит тёмно-синяя воронка. Иногда в неё попадали пролетавшие птицы, и тогда на землю в центр кострища осыпался серый пепел. Иван хотел было сразу нейтрализовать эту тёмную ловушку, но сначала предстояло выяснить, кто её поставил и зачем. О страшной находке следовало срочно сообщить Самсонову.