– Да что ж такое, – он потирал ушиб на голове. – Эй, ты, Серый, ты зачем мне вредишь? А Наталья тебя хвалила. Ты где? Кис-кис, иди сюда.

Когда же Иван вернулся в дом и свалил охапку дров у печки, серый кот уже сидел на полосатом половике и деловито умывал лапой морду.

– Гостей намываешь, разбойник? Есть будешь? Тут тебе хозяйка гостинца прислала. – Иван насыпал коту корм и налил в миску молока.

В печке уютно потрескивали поленья, сытый кот мирно спал на лавке, Иван напился чаю с пряниками и, сидя перед печкой, смотрел на огонь. Надо было продумать план действий.

Про усадьбу и подземелье под ней он уже много узнал из бумаг Серафимы, да и Самсонов передал карты и старые архивные записи. По ним можно найти место с каменным саркофагом графа Чернопольского – владельца усадьбы. На саркофаге должно стоять надёжное заклятие наместницы Серафимы. И вход в подземелье для тёмных и простых смертных она тоже закрыла заклинанием: никому туда не попасть, кроме самых сильных светлых, таких, например, как Самсонов. Но всё это надо проверить, ведь наместница сама сказала перед смертью, что потеряла силу, после отмены своего заклинания. А какого именно – это и предстояло выяснить Ивану.

Ладно, утро вечера мудренее. Завтра надо осмотреть усадьбу и познакомиться с водяным, а там видно будет. Иван забрал кота на печку и уснул с ним в обнимку крепким богатырским сном.

***

Домик водяного Панкратова стоял на высоких железных сваях недалеко от моста на другом берегу речки. Но хозяина дома не оказалось. Осмотревшись, Иван заметил на мостках рыбачившего деревенского мужика.

– Здравствуйте! – крикнул он, не решаясь подойти по затопленной тропинке ближе. – Я Панкратова ищу.

Рыбак даже не обернулся, потому что выводил сильно изогнувшейся удочкой рыбину. Но рыбина сорвалась, плеснув хвостом, а удочка резко разогнулась. Мужик, незло ругнувшись, оглянулся.

– Ну, я Панкратов. Только в другой раз под руку не кричи. Я этого сома неделю караулил, сегодня повезло, а тут ты на мою голову.

Он собрал снасти, ведро с мелкой рыбёшкой и пошёл впереди Ивана по тропинке к дому. Водяной выглядел, как обычный деревенский рыбак – небритый, в полинявшей вязаной шапке, на ногах шерстяные носки и старые кроссовки.

– А ты, я понимаю, покойницы Серафимы внучок?

– Да. Иван Феоктистов, – он протянул руку.

– Ну, здоров, Иван, – Панкратов пожал руку и бросил на него хитрый взгляд.

Иван с изумлением рассматривал свою ладонь: она была мокрая, как будто только что вынул её из воды. Водяной рассмеялся и сказал:

– Заходи, гостем будешь.

В избушке вкусно пахло сушёной рыбой. Водяной смахнул со стола крошки, поставил миску с солёными огурцами и маленькие рюмашки, плеснул что-то мутное из зелёного графина.

– Ты не думай чего плохого, я ни-ни. Просто надо хорошую женщину помянуть. А то ведь ни похорон, ни поминок, всё не как у людей… Эх… – Он выпил, крякнул и с хрустом откусил пол-огурца. – Я ж понимаю, ты не просто так здесь появился. Спрашивай, чем могу, помогу, но и меня, уж будь человеком, не забудь.

– Да, я принял от Серафимы все дела и теперь буду наместником. Приехал познакомиться и кое-что прояснить. Уж больно резко Серафима сдала, а она ведь сильнейшая светлая была. Может, ты заметил людей незнакомых или нелюдей в Берендеевке с сентября по октябрь.

– Идем, покажу. – Водяной вышел на маленькое крылечко, смотревшее на реку. – Вон там, за речкой, кусты. Правее домик, видишь?

На противоположном берегу за голыми кустами ивняка виднелась серо-коричневая крыша и белые стены какого-то одноэтажного строения.

– Ну, вижу. И что?