А еще были учащиеся, странные — типа тех двух пенсионерок, которые много лет слушали занятия для первого курса, но при этом имели свои привилегии на ферме у Зелени.

Или вот, скажем, Грант — его в наш мир брали часто. Такого же первокурсника, как и я.

Не Седвига, который знал наверняка, какие лекарства нужны. Не явно более опытного врача, в конце концов, а Гранта — оборотня-петуха.

Странная академия, странные преподы, странное место.

— Думаю, дальше справитесь без меня, — заявила Зелень, убедившись, что теперь со мной все более-менее в порядке. — На зельеварение ты все равно не успеешь, от занятий со мной на сегодня освобождаю. Но завтра чтобы четко по расписанию. Я пришлю его тебе в сторожку.

Я кивнула и на всякий случай все же подняла руку, будто на уроке.

— Какие-то еще вопросы? — спросила женщина.

— Еда, — мне почему-то стало неловко, словно я побирушка. — Можно мне завтракать в академии? Или обедать? А еще кот… нимурн.

Инесса Зелень закатила глаза к потолку, устало и немного раздраженно.

— Стефаниус… — едва различимо услышала я, и уже более громко: — Конечно можно. Седвиг, отведи девушку в столовую. И покажи ей тут все. Больных у тебя все равно нет.

Тот молча кивнул.

Когда Зелень скрылась в новом портале, он еще несколько мгновений молчал, а потом все же задал главный и видно очень волнующий его вопрос:

— Как умерла Эмма?

Признаться, я ожидала чего-то подобного и в то же время — нет.

Удивительно, но, похоже, Седвиг оказался единственным человеком, кого взволновала ее смерть.

Даже семья Эммы, на мой взгляд, реагировала на произошедшее крайне неадекватно. Мишель — будто ничего не произошло. Подумаешь, сестра умерла.

Отец просто открестился, назвав позором произошедшее — его больше волновал сорванный брак.

А мать? Мать Эммы я больше и не увидела, возможно, она искренне оплакивала дочь… Но тоже не факт, я обо всем знала со слов Мишеля.

— Мне сказали, что упала с лошади, — ответила я, не видя смысла скрывать.

— Переломы? Кровоизлияния? Гематомы? — склонил набок голову Седвиг. — Долго пришлось восстанавливаться?

— Нет, — покачала головой я. — Буквально через несколько часов, как я тут оказалась, меня забрал Стефаниус. Из травм только шишка на затылке до сих пор болит.

— Покажешь? — явно заинтересовался Седвиг.

Некоторое время он внимательно осматривал мою голову, прицокивал, вздыхал.

— Тошнота? Головокружения? — собирал он анамнез. — Пытаюсь понять, не было ли у тебя сотрясения.

— Было такое, я несколько часов не могла встать на ноги, но потом как-то само собой — хоба, и побежала. Даже по лесу и без зонта, собственно, поэтому и простыла. Все говорят, что я везунчик и мне досталось целое тело без повреждений.

— Не то слово. — В голосе Седвига слышались горечь и странный сарказм.

И я вновь ощутила свою вину за произошедшее.

— Мне жаль, что Эммы больше нет, — произнесла я. — Сама не понимаю, как все произошло, но мне объяснили, что теперь я живу в этом теле — и сделать ничего нельзя.

— Так и есть, — подтвердил доктор. — Я тебя и не виню. Но Эмму мне все равно бесконечно жаль. Она была хорошим человеком.

— Ее отец сказал, что она не желала жить. Они хотели отдать Эмму замуж, поэтому она пыталась сбежать, села на лошадь, а дальше что-то произошло.

— Что-то? — Седвиг заломил бровь. — Ей проломили череп чем-то острым. С лошадей так не падают. Я вижу работу хорошего лекаря, который сращивал кости — только шишка и осталась. Отсюда и симптомы — головокружения, слабость в теле, которая так быстро прошла. Магия! Нет, ты, Эмма, не везунчик, и тело тебе досталось не совсем целое. Его просто подлатали до того, как ты пришла в себя.