Слушала его, открыв рот, ведь то, что он говорил, расходилось с картиной мира, которую я для себя успела выстроить.

— Значит, не несчастный случай, — сделала вывод я.

— Эмма умерла не своей смертью, и если лошадь и была причиной, то точно не главной виновницей.

В горле предательски пересохло.

Я ведь знала, догадывалась. Меня изначально что-то смущало.

— Мы должны кому-то рассказать, — выпалила я. — Нужно найти убийц! Разобраться.

Но Седвиг остановил меня жестом.

— Забудь, всем плевать на переселенцев. Точнее, только в академии на нас и не плевать, а весь остальной мир сделает вид, что ничего не было. Эмму уже забыли, а твое неожиданное появление — только на руку тем, кто это сделал. Ты ничего не вспомнишь о жизни Эммы, тебя увезли так далеко, что никому не достать. А если кто-то и решит с тобой связаться, то сделать это крайне-крайне проблематично. Фактически невозможно.

— Почему?

— Порталы могут открыть только некоторые члены правления академии. А корабли приходят редко, раз в месяц, иногда и того реже. Так что сама как думаешь? Интересна ли ты теперь кому-то там, за пределами острова?

Я задумчиво молчала.

— Мы — живые напоминания об ушедших, — ответил за меня же Седвиг. — Тем, кто знал наши тела ранее, на нас либо плевать, либо … мы делаем им слишком больно.

— Мать Эммы расстроилась, — все же сказала я. — Я думаю, она искренне скорбит о потери дочери.

— Стерва Грэмми? — почему-то усмехнулся Седвиг. — Если она о чем-то и может скорбеть, так о том, что не смогла выдать Эмму замуж. Я ведь не ошибусь, если предположу, что в женихи готовили какую-то знать.

Я пожала плечами.

— То ли граф, то ли герцог, то ли…

— Она сдувала с Эммы пылинки, наряжала словно куклу. Эмме запрещалось все, что могло хоть как-то навредить хорошему личику и сделать ее умнее, чем тумбочка. Чтобы не затмила мужа умом и лишним непокорным словом. Так что о дочери Грэмми не скорбит, так же как и о сыне не скорбела.

— О вас? — задала главный вопрос я.

— О Мартине, — рассказал Седвиг. — Парень мог иметь хорошую карьеру в столице, ему готовили место в канцелярии самого императора. Но он слишком любил играть в карты и пить…

— И что случилось?

— Проигрался, напился, ввязался в дуэль, был застрелен оппонентом.

— Как-то глупо.

— А умных смертей вообще не бывает, — заметил Седвиг. — Благо такой же пьяный лекарь был неподалеку, попытался залечить рану. Вышло достаточно неплохо для того, чтобы тело продолжало жить и в нем с горем пополам очутился уже я.

— Почему с горем? — не поняла я.

— Потому что заращивать раны нужно верно. Еще неделю после происшествия я провел в доме Эммы в полузабытьи. Она сидела у моей кровати и читала вслух то стихи, то отрывки из газет. А Грэмми бегала и забирала у нее из рук книги. Стефаниус не забрал меня так быстро, как тебя — поэтому я многого успел насмотреться. У семьи Эммы были сомнения в том, что Мартин все же умер. Им хотелось верить, что мой бред — следствие раны и неверно примененной магии.

— И чуда не случилось.

— Почему же? Я же тут, — развел руками Седвиг. — Это ли не чудо? В нашем мире я умер от рака в больнице. Знаешь ли, это очень обидно — сдохнуть в двадцать три, молодым. А тут второй шанс — я и схватился. Впрочем, мы заболтались. Пошли, я обещал тебе показать столовую и вообще, что тут где находится.

Он указал на дверь, а я впервые задумалась вот о чем.

Если все переселенцы из нашего мира в этом были двойниками, то не означало ли это, что в прошлом мире у меня мог быть брат? Я ведь сирота и мало что знала о том, из какой семьи меня забрали…

— У тебя были родители? — задала я свой вопрос. — В нашем старом мире?