– Господи, Мэтью, спасибо, спасибо тебе огромное, я так счастлива!

Молодой человек тоже был счастлив. Он смог дать то немногое, о чем мечтала Мэг. Для него это было главное, и это было важнее всех благ. Она была довольна, и её глаза сверкали ещё сильнее.

Рисовать девушка, конечно, не умела. Однако она очень хотела, а порой именно это играет решающую роль.

В тот же вечер она неумело нарисовала свою первую картину. Она изобразила свою мечту. Сицилийский пейзаж, точь-в-точь, как в её фантазиях. Цветов было немного, да и рука была не набита. Однако в этой картине мастерство и обилие красок были не столь важны. Важны были лишь любовь и усердие, которые Мэг вложила в каждый мазок кисти. Картина буквально испускала флюиды ярких чувств и эмоций.

После окончания работы девушка решила, что получилось весьма неплохо, и поэтому нужно поставить свои инициалы, как это делают настоящие художницы. Она взяла на кухне немного проржавевший нож и стала тщательно выбирать, в каком из углов нацарапать буквы М. Р.

Размышляла Мэг недолго, почти сразу решив, что подпись будет слева, ведь и сердце у человека слева. Она это точно знала. Она была врачом.

Но выбрать сторону было мало, оставалось выбрать и угол. Сверху или снизу? Конечно, снизу, там её будет лучше видно. Пусть все знают, что такой незамысловатой, но желанной видит Сицилию загадочный М.Р.Ну, или загадочная, кто ж этих художников разберёт, только инициалы и ставят…

– Мэг, уже поздно, пойдем ложиться, – со снисходительной улыбкой произнёс мистер Лидс.

Маргарет немного поворчала, ведь она хотела ещё полюбоваться на своё произведение, но всё же пошла с ним.

Завтра на работу.

Тот день чертовски хорошо описывает суть взаимоотношений этих молодых людей. Мэтт старался её осчастливить, пусть даже чем-то простым, а она искренне радовалась, давая Мэтью силы двигаться дальше. Маргарет неимоверно любила его и была ему предана. Они даже подумывали завести щенка и назвать его Берни, но это было пока лишь в мыслях. Сначала нужно было встать на ноги.

Всё было хорошо, даже замечательно.

Тишина всё ещё царила в кабаке. Мэтту казалось, что на него давит буквально всё вокруг.

Голова его трещала по швам от отчаянных попыток отринуть старые воспоминания. Пока он проигрывал эту битву.

То ли из-за того, что саксофонист был всё ещё единственным посетителем, то ли потому, что мистер Лидс стоял и смотрел в одну точку, а его руки тряслись, словно у больного, к нему внезапно обратились.

– Сэр, я могу вам чем-нибудь помочь? Всё в порядке? – донеслось откуда-то из-за спины.

Тяжёлая ладонь опустилась на плечо Мэтью, заставив того немного присесть.

Развернувшись, он увидел крепкого мужчину возрастом около сорока пяти. На его широких плечах был чертовски хороший пиджак, каких Лидс ещё не видел. Вещь явно была импортной и не дешёвой.

Из маленького кармана, расположенного слева на груди пиджака, виднелось что-то, очень похожее на платок. По-видимому, это был именно он. Вещица цепляла взгляд. Её контраст с серым костюмом невозможно было не отметить. Вещица была красной.

– Что с вами? – переспросил мужчина и снял серую, под пиджак, шляпу.

Не в силах больше сопротивляться испытующему и пронизывающему самые недра души прищуру не менее серых, чем вся одежда, глаз, Мэтт обронил:

– Д-да, всё хорошо, замечтался немного, только и всего. Не знаете, где здесь кабинет местного главного?

В глазах господина напротив вспыхнул неподдельный интерес. Теперь эти серые огни выглядели даже дьявольскими.

– Вам не придётся его искать. Он перед вами, – отрезал господин в сером и указал на ближайший столик. – Присядем?