– А о преступлениях у вас заходит разговор?

– Бывает. В прошлом году, когда обворовали наш трикотажный магазин, мы все гадали, чья это работа?

– Ну и как?

– Решили, что «залетные». Ну а теперь там, наверное, только и разговору про Лаврова да про Серегу-парикмахера. Мы-то уж с Ворониным вторую неделю в беседке не были, здесь, в милиции, живем.

Дорохов изучающе смотрел на Ершова и думал, спросить у него или не спросить о записках, которые носил Воронин Славину? И решил: «Рано еще, спрошу после разговора с Борисом». Отправляя Ершова в камеру, полковник его предупредил:

– О нашем разговоре чтоб никому ни слова. Особенно Воронину.

– Ладно, – не очень уверенно ответил Левка.

А дружинники тем временем продолжали обход квартир. Мальцева с Зотовым снова отправились в подъезд, где накануне были. Они несколько раз звонили в квартиру Ручкина, надеясь, что кто-то откликнется. Но раскрылась дверь соседей. На пороге появилась вчерашняя знакомая, Александра Семеновна, и сразу полился словесный ливень:

– Вы зря звоните. Он еще не приехал. Я его тоже жду: вдруг ему не повезло, и он приедет обратно с Олечкой. Вот тогда я ему буду нужна как воздух. Он скажет: «Александра Семеновна, присматривайте за моей девочкой». И мы с Георгием будем за ней ухаживать.

– Ты звала, Лесинька? – за спиной женщины появился ее тщедушный супруг.

– Нет, Георгий, не звала. Я говорю молодым людям, что жду, когда Степан отдаст нам свою дочку.

– Тогда почему мы все тут стоим? Почему молодые люди не заходят в квартиру?

– А может быть, молодые люди торопятся, – возразила женщина.

– Мы действительно торопимся, – начала Зина, но ее остановил Зотов.

– Если можно, мы зайдем, – сказал он и чуть ли не насильно втолкнул в дверь Мальцеву.

В комнате Зотов обратился к хозяину:

– Вчера, Георгий Михайлович, вы говорили, что после вас туда… ну, на то самое место, пришел молодой мужчина.

– Ничего он не говорил, – перебила хозяйка. – Это я говорила. Ну, пришел? Так и что? Вы знаете, сколько там сбежалось народу?

– Подожди, Александра. Раз молодой человек спрашивает, ему нужно рассказать.

– Нет, вы подумайте! – всплеснула руками женщина. – Ему мало, что мы все подробно написали, ему надо еще рассказать! Георгий, я прошу тебя, иди и ложись в постель и не волнуйся.

Мужчина нехотя, медленно переступая длинными, как у журавля, ногами, удалился в спальню. Женщина, завладев полем брани, победно взглянула на дружинников:

– Вы хотите знать подробности? Так почитайте протокол, там гражданин следователь все записал на двух страницах. Он записал, я прочла и расписалась. Больше мы с Георгием ничего не знаем…

Зотов хотел что-то спросить, но теперь уже Мальцева чуть ли не насильно вытащила его из квартиры.

– Слушай, они определенно что-то скрывают.

– Честно говоря, я тоже так подумал и хотел выяснить…

– Бесполезно, – махнула рукой Зина. – А ты завтра как работаешь? С утра?

– Нет, во вторую.

– Тогда придем пораньше, и, как только женщина уйдет, мы поговорим с самим хозяином.

– Что же, мы ее караулить будем?

– Покараулим. В магазин-то она, наверное, ходит.

– Ну что ж, это идея.

Александр Дмитриевич велел дежурному разыскать Рогова и попросил зайти к нему. Когда тот появился, полковник показал ему записку, найденную в халате Славина, Евгений несколько раз прочел ее.

– В Железнодорожном районе, товарищ полковник, возле вокзала открылось новое кафе. Кто знает, может, тут о нем говорится. Но почему понадобилось встречаться именно там, а не у нас в городе? Может быть, провожали кого-нибудь в отпуск и ждать поезда решили в кафе?

– Возможно. Но я еще тебе не все сказал. Записки Славин получал не раз, и всегда их приносил Борис Воронин.