Как можно заметить, последняя дефиниция отличается кругом субъектов, требования и (или) возражения которых призваны обосновывать доказательства: в первых двух случаях речь обо всех лицах, участвующих в деле; в третьем – исключительно о сторонах.

Следует отметить, что встречается конструирование и использование не вполне корректной терминологии, искажающей научный и процессуальный смысл терминов «доказательство» и «средство доказывания». К сожалению, подобное имеет место даже в документах, претендующих на стратегическую значимость. В частности, в п. 6.2 Концепции единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации[64] констатируется существование «отличий в подходах к такому средству доказательства, как объяснение сторон и третьих лиц и объяснение лиц, участвующих в деле…» (с отсылками к Гражданскому процессуальному кодексу РФ и к неутвержденному на момент принятия Концепции проекту Кодекса административного судопроизводства РФ). Конструкция «средство доказательства», на наш взгляд, лишена какого-либо смысла, является тавтологичной и детерминирована не вполне достаточным уровнем проработки положений Концепции.

О тактике доказательственной деятельности принято говорить в первую очередь применительно к уголовному судопроизводству[65]. В особенности ее значимость отмечают применительно к судебной защите[66].

В гражданском и арбитражном процессе, от которого, как было отмечено, в значительной степени производным является административное судопроизводство, вопросы тактики доказывания освещены не столь развернуто[67].

Наконец, что касается собственно административного судопроизводства, то можно отметить, что значимые научные разработки по обозначенному вопросу носят скорее единичный, нежели тенденциозный характер[68].

Представляется, что у такого сдержанного интереса ученых к тактике доказывания в административном судопроизводстве есть ряд причин.

Во-первых, расхожие и, следует отметить, имеющие определенные основания представления о подобии реализованной законодателем модели административного судопроизводства и гражданским и арбитражным судопроизводством. Между тем воспроизведение значительного числа положений процессуального законодательства, регламентирующего рассмотрение гражданско-правовых споров, в КАС РФ не означает идентичности самих процессуальных форм, а общность их правовой природы не следует абсолютизировать.

Во-вторых, как можно предположить, сравнительно короткие сроки рассмотрения административных дел позволяют судить о невозможности построения сторонами какой-либо тактической линии и предельной простоте процесса.

Положения КАС РФ обусловливают стремление большинства судей к оперативному (зачастую в противоречие с существом спора) рассмотрению дел, чтобы не обосновывать перед руководством необходимость продления сроков рассмотрения дел.

Вместе с тем обстоятельства, свидетельствующие о наличии оснований для увеличения срока рассмотрения административного дела, общим образом описаны в п. 35 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.09.2016 № 36 «О некоторых вопросах применения судами Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации»[69]. Они не носят исключительного характера и не так редко встречаются при рассмотрении дел в порядке административного судопроизводства.

Вопрос оптимизации сроков судебного разбирательства весьма актуален для административно-правовой науки и требует взвешенного подхода. Тем не менее мы убеждены, что и с учетом несовершенства процессуального законодательства стороны имеют возможности для разработки и реализации тактических решений в рамках доказательственной деятельности.