Собственность – необходимое условие свободы личности, её своеобразия, это материальное инобытие личности. Собственность как исключительное право лица господствовать над вещами невозможна вне отношений между людьми по поводу вещей. Присваивать, т. е. относиться к чему-либо как к вещи, можно что угодно: материальные объекты, права, услуги и даже идеи, одним словом всё, кроме человека. Присваивать людей, делать их объектами собственности запрещено. Рабство в современном мире является преступлением.

В основе регулирования общественных отношений лежит согласие людей и его юридическое оформление. Без консенсуса, без согласия людей нет, и не может быть, регулирования их общественных отношений.

Гарантом согласования граждан в юридических отношениях, даже если согласие достигается во внесудебном порядке, выступает государство. Формально определённые (официальные) действия – суть юридических отношений. Так, любой, даже вербальный, договор должен быть снабжён соответствующей формально-определённой мерой по введению его в действие («стипуляцией» – лат.). Например, при устном займе денег надо не просто их попросить, а попросить именно «взаймы», т. е. пообещать вернуть эти деньги, желательно с указанием срока возврата.

Бытовое понимание права как легальной возможности выбирать вариант действия возможно благодаря научному пониманию права как системы формально определённых и общеобязательных норм и правил согласования и регулирования общественных отношений, санкционированных и обеспеченных принудительной силой государства (на основе общей воли народа и с целью развития естественных прав и свобод человека).

Справедливость как «воздаяние каждому по праву», «соответствие праву» есть идея равноправия неравных лиц. Она внутренне присуща не только «правосудию», но и правотворчеству, правоприменению и правоохранению в процессе государственного управления обществом.

Очень важно, чтобы источниками права в современном, информационном обществе были не только нормативно-правовые акты государства (законы), но и, во-первых, обычаи общества, признанные или санкционированные государством, во-вторых, конкретные прецеденты судебных решений (чтобы не было по одной и той же ситуации различных судебных решений).

Только такие правовые системы могут обеспечить справедливость и равноправие в социальном управлении.

Необходимо отличать правовые системы от систем права, структурированных совокупностей норм, институтов и отраслей права. Правовые системы исторически глубже и культурно шире, определяют и/или отражают организацию всей политической жизни общества.

К примеру, «континентальная» романо-германская правовая система опирается на «писаный закон» как на источник права, а англосаксонская – чтит разум как источник права вообще («общего права»). Общее право всегда ищет разумную «причину решения» (Ratio Decidenti), поэтому борется за архаичную прерогативу создавать прецеденты. Европейское право пытается сблизить общее право и континентальное. Традиционные правовые системы типа религиозного права присущи лишь несветским государствам.

Особняком стоят правовые системы так называемых «полицейских государств», которые относятся к континентальному праву, но ставят государство и правительство в правовом отношении выше общества и граждан. Так, советское право превратилось в пример «византинизма», за пышным фасадом кодификации права скрывался запрет на частную собственность в общественном производстве и многие другие ограничения прав человека и свободы личности.

Получается, номинально демократические конституции считаются «основным законом» во всех государствах, даже тоталитарных. Причина в том, что управлять обществом без какой-либо правовой системы в принципе невозможно. Во-первых, любое социальное управление нуждается в нормативных формах и процедурах. А во-вторых, любое право, как система формальных и общеобязательных норм, декларативно отражает в себе общую (объективную) ценность справедливости, без чего управление обществом неэффективно.