Поэтому в перспективе речь не может и не должна идти, на наш взгляд, о коренной ломке этого достижения правовой науки, «изобретении велосипеда». И научное представление о преступлении, и его легальное определение могут быть усовершенствованы, как представляется, лишь путем уточнения современной законодательной дефиниции и решения ряда спорных вопросов ее трактовки. Данная дефиниция указывает на 5 признаков преступления: 1) деяние; 2) общественная опасность; 3) запрещенность УК; 4) виновность; 5) наказуемость. Рассмотрим проблематику этих признаков.

1) Деяние – родовой признак преступления. Это признак содержательный, указывающий на принадлежность преступлений не к событиям, а к волевым формам поведения людей. В ч. 1 ст. 14 УК термин «деяние» употреблен в широком смысле слова, т. е. обозначает не только действие (бездействие), но и другие признаки объективной стороны преступления (последствие, способ и др.). Такая трактовка представляется верной, поскольку является адекватным отражением составов преступлений, многие из которых включают последствия, способ и другие элементы. В виду этого законодатель обоснованно не воспринял предложение об использовании в ч. 1 ст. 14 УК узкой формулировки родового признака – «деяние (действие или бездействие)» (Основы уголовного законодательства СССР и Республик 1991 г.,[573] проект УК 1994 г.[574]) либо «действие или бездействие» (Теоретическая модель УК[575]).

2) Общественная опасность преступления – видовой материальный признак преступления, вокруг которого ведется масса споров.

Вопрос о том, является ли этот признак исключительным свойством преступлений, поделил ученых на два лагеря. Одни положительно отвечают на данный вопрос,[576] другие – нет, доказывая, что такой признак присущ любым правонарушениям, в частности, административным.[577] Законодатель же разделяет мнение об общественной опасности как исключительном, специфическом признаке преступления, что явствует из анализа ч. 2 ст. 14 УК. На наш взгляд, эта дискуссия скорее схоластическая, нежели содержательная. Если судить этимологически, буквально, то следует согласиться с тем, что и непреступные нарушения могут быть общественно опасны. В то же время сторонники этой позиции не отрицают, что преступления более общественно опасны, нежели иные правонарушения, т. е. обладают существенной вредоносностью. Это бесспорный факт. И этот присущий преступлениям признак можно именовать либо общественной опасностью, либо существенным уровнем общественной опасности. Суть не меняется, все прекрасно понимают, о чем речь, разница лишь в выражениях. Но если это так, зачем отказываться от общепринятой терминологии? Представляется вполне оправданным использование в уголовном законе словосочетания «общественная опасность» не как простой лексической единицы, а в качестве термина, отражающего существенный уровень вредоносности. Термин же «имеет полное право» обозначать специфическое понятие. При этом, раз уж речь зашла «о правах», следует напомнить, что понятие общественной опасности было введено в научный и законодательный лексикон именно для наименования криминального, а не какого-либо другого противоправного поведения. Можно сказать, что уголовное право имеет исключительную прерогативу на использование этого термина. Таким образом, в легальном определении преступления и в понятии малозначительности резонно употреблять термин «общественная опасность» для обозначения специфического признака преступления либо деяния, которое по уровню опасности соответствует преступлению (требующего криминализации; формально предусмотренного Особенной частью, но совершенное невменяемым или малолетним).