Мартин шагнул в гостиную, и Белла обернулась на него и хищно оскалилась. Ровные белые зубы увеличились в размерах раза этак в три, рот и щеки покрывала кровь. «Мы ведь вчера вечером…» - подумал Мартин, и мысль оборвалась. Он сделал еще один шаг.

Ведьма вскочила на стол, и последняя тарталетка нанизалась на каблук, словно на шпажку для закусок. Присев, ведьма принялась разворачиваться то в одну сторону, то в другую, и по ее когда-то привлекательному лицу пробегали мелкие судороги. Мартин подумал, что она ищет добычу. Кто-то визжал на одной ноте, долго и нервно – хватало же воздуха в легких. Официант с пивом стоял, как парализованный, смотрел на шипящую ведьму, и на его лице проступало то выражение, которое Мартин видел у людей за несколько мгновений до смерти.

Он бросил печать, чтобы парализовать ведьму, и в этот момент блондинка прыгнула и нанесла удар. Растопыренные пальцы ее правой руки потемнели от чужой крови, а официант выпустил-таки поднос и осел на пол, зажимая петли выпадающих кишок.

«Полторы секунды, - подумал Мартин. – Полторы секунды на все».

Теперь ведьма сидела на стойке и по-прежнему шипела. Левый глаз закатился под веко и таращился мутным бельмом, правый нервно шарил по залу, наткнулся на Мартина, соскользнул и вернулся.

- Ии-ххааа! – тоненько прошипела ведьма, и Мартин бросил еще одну печать.

- Ии-хха! – повторила ведьма и тряхнула головой. Печать угодила ей в лоб и должна была практически полностью отключить сознание, но ведьме, похоже, это доставило лишь мелкие неприятности.

- Белла… - негромко окликнул Мартин, и что-то внутри отозвалось: Беллы тут больше нет. Это чудовище.

Мама была мертва. Белла умерла тоже. Он остался совсем один.

Бросок зачарованного кинжала был молниеносным – как и прыжок ведьмы. Лезвие черкнуло ее по щеке, отхватило часть уха и вонзилось в деревянный щит над стойкой, мгновенно рассыпавшийся пеплом. Правая половина лица ведьмы почернела.

Уровень Эпсилон был явным и каким-то неправильным. Мартин почувствовал, что по груди и животу стекает кровь, а ведьма, оттолкнувшись от него, резво побежала по стене огромным пауком. Юбка задралась, и Мартин увидел, что бедра ведьмы покрываются чем-то похожим на плотную грубую чешую.

- Ии-хха!

Мартина качнуло. Ведьма пробежала по потолку в центр зала.

Ее должны были остановить печати – и не остановили. Кинжал должен был убить ее – но не убил.

И Эльза, которая вошла в зал, стряхивая какую-то пылинку с рукава, растерянно замерла и покачнулась, увидев бойню. Широко раскрытые глаза, локон, выпавший из прически, то же самое выражение лица, что и у официанта…

Кто-то снова завизжал.

Ведьма и Мартин бросились одновременно. Эльза качнулась, медленно заваливаясь на спину, ведьма зашипела, и Мартин почувствовал…

…кожа Беллы была ледяной. Он словно схватился за снежную глыбу, моментально застыл и телом, и чувствами, и именно это позволило Мартину сжать руки – так, что в шее Беллы что-то хрупнуло, и голова мотнулась в сторону, отделяясь от тела. Почему-то это было легко. Очень легко.

- Мартин..! – донеслось откуда-то издалека. – Мартин!

Что-то теплое капнуло на его щеку. Эльза плакала, и Мартин почему-то видел потолок, люстру с обломанным рожком, лицо Эльзы. Бледная и растрепанная, она сидела рядом, гладила его по щекам и заливалась слезами. На виске девчонки красовалась свежая ссадина.

- Мартин, не умирай… - он не слышал ее, просто прочел по губам: не умирай. Кто-то вызывал полицию и скорую, кто-то плакал, кто-то шумно исторгал из себя съеденное: вонь от сгоревшей ведьмы была действительно тошнотворной. Значит, облако Шенье, самое опасное боевое заклинание, все-таки расправилось с блондинкой.