– Милая? – обратился к Вере Алексей, оборачиваясь, видимо, почувствовал ледяную волну.
Вера не ответила, все замолчали, Алексей подошел к своей жене и взял из ее рук письмо.
– Вернулось… Наше письмо сыну на фронт… – с трудом произнес он.
Глава 29
Пришел почтальон, и праздник закончился, все смутились и растерялись. Алексей увел Веру в другую комнату. Мы с мамой и Анной быстро прибрали на столе и вымыли посуду. Алексей вернулся, чтобы нас проводить.
– Это еще ничего не значит! – сказал Иван, кладя руку Алексею на плечо. – Мало ли какие могли быть причины, почему Максим не получил письмо… Не отчаивайтесь раньше времени!
– Максима убили? – спросила я маму, когда мы вернулись домой.
– Надеюсь, что нет, – ответила она, – может и правда были какие-то причины…
Прибежала Лида и радостно начала рассказывать какую-то историю, но у меня было не то настроение, чтобы слушать ее, и я ушла к себе в комнату. Я надела домашнее платье, а нарядное повесила в шкаф.
– Будет ли еще повод тебя надеть? – прошептала я.
В открытое окно ворвался порыв ветра и скинул на пол листы бумаги со стола. Я собрала бумагу и прикрыла окно. В моих руках были варианты письма Яну, я утром пыталась сочинить что-то интересное и не очень грустное. Я посмотрела на них, разорвала и выкинула в корзину.
– Все это ложь! Не хочу ничего придумывать!
В мирное время мы писали друг другу длинные письма, рассказывали разные случаи, делились мыслями, мечтами. Сейчас нет смысла делать тоже самое, потому что это невозможно, ситуация другая, и все мои красивые истории звучат фальшиво. Сейчас письмо – это средство сообщить, что мы живы. Каждый приход почтальона для меня стал жизненно важным, потому что он приносил мне письмо от Яна, и мне не так было интересно, что в нем написано, гораздо важнее было то, что оно написано, а значит Ян жив! Однако сегодня я увидела, что приход почтальона несет и другие вести…
«Дорогой Ян! У нас все хорошо, в городе спокойно. Я люблю тебя и жду твоего возвращения!». Я запечатала конверт.
– Я больше не буду терять время на сочинения, – сказала я конверту, – главное передать скорее весточку Яну, чтобы он знал, что у меня все хорошо!
А у меня действительно было все хорошо: непосредственной угрозы моей жизни и жизни нашей семьи не было, у нас дома была еда, вода, чистая одежда, я привыкла к работе медсестры и мои маленькие пациенты меня любили. Основные мои страхи были от неизвестности, правильно сказала Кира, переживать надо тогда, когда проблема придет, а не как я, придумывать проблемы в голове.
И я создала в своей голове мир, в котором с нашей семьей ничего плохого не случится, а новости о войне я знать не хочу. Однако я все равно слышала разговоры о том, что началась очередная мобилизация, о том, что враг занял несколько городов недалеко от Ленинграда, о том, что пал Чудово, а значит, перерезана железная дорога между Ленинградом и Москвой.
– На фронт уже берут женщин! – воскликнула Наташа, когда мы с медсестрами сели за стол обедать.
– Как я поняла, только тех, кто хочет, – ответила Екатерина Александровна.
– И кто-то хочет? – подала голос из дальнего угла комнаты санитарка Варя.
– Я думаю, что много женщин пойдет, – сказала Екатерина Александровна, – по разным причинам… Кто-то помочь мужу, кто-то отомстить…
– А ты бы пошла? – спросила меня Варя, присаживаясь за стол с тарелкой гречки.
– Я?! – откликнулась я, злясь на то, то меня втягивают в этот разговор.
– Ты, Лиза, – Варя внимательно посмотрела в мои глаза.
– Нет! – ответила я и встала из-за стола.
Но были женщины, которые пошли.
– Лиза, ты не представляешь!!! – размахивала руками Кира, стоя в моей комнате вечером того же дня.