– Розовое! – сказала я, доставая платье из шкафа. – Интересно, Ян еще хранит нашу с Кирой фотографию? В этом платье я фотографировалась в день свадьбы Вали и Гриши…

– Ну как? – спросила я у мамы, когда уже одетая и с прической вышла из комнаты.

– Красавица! – ответила мама, с любовью глядя на меня.

– Так давно не чувствовала себя красавицей! – ответила я и глянула в зеркало, чтобы еще раз полюбоваться своим отражением.

Кроме нас с мамой в гости к Вере еще пришла ее подруга Анна с мужем Иваном. Они немного опоздали, мы уже сидели за столом, когда они пришли.

– Вот, мы принесли пирог и немного сахара, – сказала Анна, ставя на стол баночку с сахаром и пирог, завернутый в полотенце.

– Да что вы, не надо было! – смутилась Вера.

– Сейчас у людей каждый кусочек сахара на счету, – ответил Иван, – кто знает, сколько эта ситуация продлится… Так что мы решили внести свою лепту на праздничный стол.

– Спасибо, – сказала Вера, разворачивая полотенце и доставая картофельный пирог.

Мы с мамой переглянулись, мы-то ничего не принесли! Я опустила взгляд на кусок ягодного пирога на моей тарелке, часть которого минуту назад я с удовольствием отправила в рот, и почувствовала, как румянец заливает мои щеки. В моей ложке уже лежала новая порция пирога с большой клубничкой, которую я тщательно отрезала, чтобы не поранить ягодку, но желание ее съесть у меня пропало. Я тихонько положила ложку на тарелку.

– Друзья, у нас не было мысли о том, чтобы вы приносили еду с собой. – сказала Вера, видимо заметив, что мое лицо приблизилось к цвету моего платья. – Аня, у тебя самые вкусные пироги, спасибо вам, что принесли, но, пожалуйста, берите угощение с нашего скромного стола, это все для вас, от души!

– Видели на оборонной стойке новый номер «Ленинградской правды»? – спросил Иван, принимая от жены на свою тарелку кусок сочного картофельного пирога.

– Да, – ответил Алексей, – защита Ленинграда – святой долг каждого Ленинградца.

– Я полностью с этим согласен! – сказал Иван. – Мы все должны сделать, чтобы защитить наш город!

– Мы так и делаем, – заметила Вера, – каждый на своем месте: ты на Кировском заводе, мы с Аней на хлебозаводе, Жанна и Лиза в больнице, а Алексей через два дня уезжает рыть окопы.

– Это надолго? – спросила мама.

– Пока сказали, что на две недели, – ответил Алексей.

– Сейчас от всех предприятий берут людей на окопы, – добавил Иван, откусывая пирог.

– С собой надо взять продукты на пять дней, деньги, теплую одежду, ложку, кружку, котелок. – сказала Вера. – С котелком у нас проблема, у нас нет, а где достать, не знаем.

– У нас дедушкин есть! – радуясь возможности чем-то отплатить за угощение, сказала я.

– Одолжите нам? – спросила Вера.

– Конечно! – ответила мама.

Дальше были обсуждения нового распоряжения о том, что нужно держать окна открытыми на случай бомбежки, бумажные полосы оказались не совершенной защитой. А если на улице будет холодно, август уже начался… Потом Иван рассказал, что видел совершивший вынужденную посадку немецкий самолет, который поставили недалеко от Кировского завода. Что стало с летчиком этого самолета? Всем хотелось бы, чтобы он больше никогда не летал и не ходил по этой планете… Потом перешли к более приятным темам: Вера рассказала, как они с Алексеем недавно ходили на спектакль в театр драмы, а Анна рассказывала про свою маленькую племянницу.

Разговоры переплетались с пирогами и с ароматными дымящимся чашками. Я со спокойной совестью доедала кусок пирога на своей тарелке, мама пошла на кухню, помочь что-то принести. Я услышала стук в дверь, голос мамы и нашего почтальона, потом в комнату вошла мама, передала Вере письмо и вернулась на кухню. Вера глянула на конверт и застыла. Никто не заметил, что что-то изменилось, все были заняты разговорами, а я смотрела на Веру. Глядя в ее глаза, я вспомнила сказку «Снежная королева», я увидела, как она превращается в эту ледяную героиню. Острый осколок льда вонзился в ее сердце, холод бежал по венам и в них застывала кровь; стеклянный взгляд, еще мгновение, и все ее тело превратилось в хрупкий прозрачный лед, стукни его слегка чем-то острым, и оно рассыплется по полу, звеня миллионами крохотных льдинок.