Комната родителей немногим отличалась от моей, за исключением маминого трюмо с большим зеркалом. Это было единственное зеркало в нашем доме, в которое можно было увидеть себя во весь рост. Мне нравилось приходить к маме в комнату, когда отца не было дома. Иногда она садилась перед зеркалом, а я расчесывала ей волосы.

Надев домашнее платье, умывшись и вымыв руки, я вернулась на кухню. Мама мыла яблоки.

– Мама, я готова! – радостно сообщила я. – Что мне сделать?

– Возьми досочки, ножи и большую миску, будем резать яблоки.

Я достала все, что просила мама, и положила на стол. Мама поставила миску с вымытыми яблоками, и мы принялись за работу. Спокойствие и умиротворение, я бы так назвала ту атмосферу, которая царила в доме в тот момент. Тишину нарушал лишь стук ножей о деревянные доски, сочный хруст яблок и шепот наших редких фраз. Когда мы закончили возиться с яблоками, мама разбила во вторую миску яйцо, достала муку, сахар и соду.

– Лиза, дай мне, пожалуйста, стакан.

– Стакан? Зачем нам стакан для пирога?

– Стаканом мы будет отмерять количество. Рецепт прост – все по одному стакану.

К разбитому и взбитому яйцу мама добавила стакан сахара, стакан муки и четвертинку чайной ложки соды. После этого все тщательно перемешала, и у нее получилось жидкое, но тягучее тесто.

– Теперь высыпай в тесто яблоки.

– Все?! – удивилась я. – Здесь же так много!

– Все! Чем больше яблок, тем вкуснее будет пирог.

Я высыпала яблоки, мама еще раз все перемешала, потом вылила пирог на сковороду, предварительно смазав ее маслом, и поставила в духовку.

– Через сорок минут будет готов.

Я начала убирать со стола и услышала звук открывающейся двери. Пришел папа. Он вошел, а наша умиротворенная атмосфера исчезла, будто вышла в эту же дверь в тот момент, когда он заходил. Вместе с отцом пришла напряженность. Он быстро снял туфли и ушел в комнату, не сказав нам ни слова. Я помогла маме убрать следы приготовления пирога и ушла к себе. Я слышала, как мама спрашивала отца, будет ли он ужинать, на что он резко ответил, что не голоден.

Не могу сказать, что я боялась отца, но я никогда не знала, чего от него ожидать; не понимала, в какой момент и почему могло измениться его настроение. Он был, как погода на морском побережье: солнце и штиль, а через несколько минут гроза и ливень. Он мало обращал на меня внимания, почти не общался со мной. Когда мама была на дежурстве, и мы оставались дома вдвоем, мы не только не разговаривали, но и не виделись, потому что папе не было дела до меня, а я старалась не выходить из комнаты, когда он был на кухне.

Мой отец, Александр Иванович Безбрежный… Сейчас я даже с трудом могу вспомнить черты его лица, помню лишь его суровое выражение. У него было трудное сиротское детство, возможно поэтому он был такой. Папа ушел от нас в 1936-м году, когда мне было семнадцать лет, а моей сестренке Лиде всего несколько месяцев. Я так и не узнала, почему и куда он ушел, мама не разговаривала на эту тему. Став взрослой, я поняла, что мои родители не были счастливы вместе, и, возможно, было даже лучше, что отец ушел. Одни мы не остались, нам во всем помогал дедушка.

Запах пирога, сладкий с легкой кислинкой, наполнил всю квартиру. Я заглянула на кухню, мама была одна. Она вытащила сковороду из духовки и резким движением вытряхнула из нее пирог на тарелку. Я наклонилась к нему и вдохнула горячий, еще живой, аромат. Корочка была в меру поджаристой, приятного коричневого цвета, местами в ней образовались ямки, из которых, видимо, пытались вылезти кусочки яблок, но не успели. Мама вытащила у меня из-под носа пирог и поставила на подоконник.