Возражений не последовало. Пока лакомились, учили названия месяцев по-украински. Двойная польза – и знание, и процесс поедания мороженого существенно замедляется. Заодно углубились в сравнительную лингвистику (если это можно так назвать) – обсудили, что слово «червень» происходит не от слова «червяк», а от слова «червоний»[20]. После холодного мороженого Ганнусе захотелось горячего какао, поэтому в кафе просидели почти час и успели обсудить, кажется, все на свете, все Ганнусины новости. Часть этих новостей, касающаяся семьи, Галину расстроила. Из отдельных фраз складывалась довольно-таки безрадостная картина семейного разлада. К уже слышанному «разойдутся по разным комнатам» добавилось «мама стала часто плакать, это у нее от нервов», «папа не любит маминых гостей, а мама папиных», и много чего еще в том же духе. Допивая какао, Ганнуся проболталась, что вначале папа собирался ехать в Киев один, но маме тоже захотелось проведать родственников, и она договорилась на работе, чтобы ей дали отпуск. И в школе тоже договорилась – с условием, что дома будет учить с Ганнусей пропущенное, иначе бы не отпустили. Вот оно как, оказывается, было на самом деле. Может, конечно, и родственников захотелось проведать, а может, и мужа одного отпускать не хотелось. А что, если…

Мысль была настолько смелой и не свойственной Галине, что она сначала улыбнулась, потом ужаснулась тому, какая чушь лезет в голову, но сразу же подумала – а почему бы и нет? Почему бы не вызвать невестку на откровенность? С Виктором все заранее ясно – сначала начнет уверять, что все в порядке, и раздражаться, что ему не верят, потом признает, что не все в порядке, но волноваться нечего – все как у людей. И Ольгу, небось, предупредит, чтобы держала язык за зубами и вообще следила за своим поведением, не давала свекрови повода для волнений. Так что, может, для начала поговорить с Ольгой? Чисто по-женски, доверительно? Завести разговор издалека, рассказать немного про свою жизнь с бывшим мужем, отцом Виктора… Тем более что сегодня будет и повод, и случай. Константин вечером придет повидаться с родней. График уже составлен, завтра вечером идут к Олиной тетке, послезавтра к кому-то из друзей-приятелей Виктора… В предвкушении застолья Константин приедет на такси. Затем Виктор непременно пойдет провожать отца. Проводы (с непременным заходом в ближайший шинок[21] для «подогрева» и разговора по душам с глазу на глаз) растянутся не меньше чем на полтора часа. Будет время для разговора с Ольгой, а повод даст Константин. Непременно даст. Не было такого, чтобы он при встрече не сказал Галине чего-то обидного, не подпустил бы со своей вечной улыбочкой какой-нибудь шпильки. Обидеть, поглумиться, а затем упрекнуть в чрезмерной обидчивости и отсутствии чувства юмора – в этом он весь. Сущность такая у человека – гнилая. Чувствует себя хорошо лишь тогда, когда унижает других. Боже мой, это какой же надо было быть дурой, чтобы принимать эту гниль за прямоту, проявление юмора и даже за принципиальность. Столько лет обольщаться! Ха-ха, вспомнить смешно! Принципиальность? Да более беспринципного человека, чем бывший муж, Галина, пожалуй, за всю свою жизнь и не встречала. Принцип подразумевает некие внутренние убеждения, какой-то духовный стержень. А какой может быть стержень у пузыря? Он же пузырь, раздутый мыльный пузырь. Переливается всеми цветами радуги, а ткни – и пшик!

На ловца и зверь бежит. Бывший муж не подвел, дал кучу поводов для разговора о непростой женской доле. С порога упрекнул Ольгу, что она плохо кормит мужа, дескать, очень уж худой. Упрек сопровождался наглядным примером. Константин расстегнул пиджак, встал в профиль и гордо похлопал себя по брюху (только идиот может гордиться ожирением третьей степени). Разумеется, подчеркнул, что при жизни с Галиной он настолько не разъелся, это, мол, «заслуга» новой жены, непревзойденной кулинарки и вообще мастерицы на все руки. За столом, усердно наворачивая все, что приготовила Галина, учил Ольгу, как нужно варить «настоящий борщ». Кто бы учил? Человек, который, кроме глазуньи, ничего приготовить не умеет? Да еще и вставлял то и дело в свои поучения фразочки вроде: «Вы там, в вашей Москве, совсем «обмоскалились»». Галина дважды пробовала вмешаться, но заставить Константина свернуть с избранной темы, все равно что трамвай с рельсов спихнуть – бесполезное занятие. Когда Виктор под «обмоскалились» рассказал про случай с машиной (пятьсот долларов за покраску пришлось выложить, подумать только!), Константин начал декламировать из Шевченко: