– Решил поддержать разговор. Может быть я хочу, чтобы ты уходила?

– Это не твой разговор! – жестко ответила она. – Если ты боишься высовывать свой нос наружу, то необязательно всем об этом рассказывать. Трусость обычно прячут.

– Уж не он ли придает тебе столько смелости? – указал на меня Лоренцо.

– Какая разница?

– Твой новый мужик?

– Это мой земляк, ясно?

– Как это я сразу не догадался? Зеленое лицо, мутный взгляд, воняет, как из помойки. Точно Рашка… Эй, ты! Ку-ку!

Он пощелкал пальцами перед моим лицом.

– Вам помочь? – холодно спросил я.

– Лучше просто не мешай, – недобро процедил он.

– Тогда выход там, не смею препятствовать, – указал я. – И знаете, на такой бороде неплохо бы носить белье.

Лоренцо ненадолго замер, соображая, о чем я, а потом повернулся к Марине:

– Вижу, ты нашла себе остряка! Надеюсь, он умеет не только языком!..

Громко засмеявшись собственной шутке, он удалился походкой победителя.

– Странные у тебя поклонники, – оценил я, провожая его глазами.

– Да это так… Хмырь один. Не обращай внимания.

Спорить со старухой было бесполезно, да и не очень-то хотелось. В ответ на каждое слово из нее выливались потоки безобразного текста, изобилующего массой лишних подробностей. Она жила по своим непонятным правилам и слушала в основном лишь то, что говорила себе сама.

В один прекрасный момент она насильно вытащила его из кресла и, держа под руку, заставила ходить по коридору взад-вперед. Темный, почти черный коридор освещался лишь линиями разметки. Это позволяло не отвлекаться на разглядывании интерьеров, а сосредоточиться на ходьбе. Ноги по-прежнему слушались плохо.

– Еще чего! Рассказывай ему… – бубнила Каська. – Не много ли чести? Нет на то инструкций.

– Но он должен знать! – тут же возражал ей собственный голос. – А кто ж ему расскажет—то теперь?

– А что он сделает, когда узнает? Вдруг этот дурень себе мозги вконец отморозил?

– Вот, заодно и поправит. А как же? – кряхтела она, помогая ему идти.

– Не положено. Инструкций нет. Связи нет. Файлов нет…

Эму долго не решался встревать в этот диалог, но с каждой минутой в нем крепло ощущение, что если он этого не сделает, то она не обратится к нему никогда.

– Расскажите! – попросил он.

Старуха вздрогнула и замолчала на целую минуту, а потом выдала, как по писаному:

– Наш галеон входит в группу транспортных кораблей, движущихся в одном направлении, по общему пути, с одной и той же целью.

– Их много?

– Много ль, мало – не нам судить. А сколько их в точности, нам известно: ровно восемь штук. Мы давным-давно улетели из одного места и когда-нибудь прибудем в другое. Понятно?

– Понятно, – сверху вниз покосился он на старушку. – А давно?

– Почти сотню лет. То есть это ты столько летишь… А я лечу немного меньше.

– Как это?

– Говорю же, я здесь родилась. Но если ты узнаешь мой точный возраст, то мне придется тебя убить. Мать говорила, что так делают все приличные женщины.

– Угу, – кивнул он. – Как это? Лететь всю жизнь в одиночестве.

– Думаешь, я сумасшедшая?

– Нет. Почему же?

– Вообще-то, я пошутила насчет того, чтобы тебя убить. Не врубился?

– Врубился. Смешно.

– Смотри не описайся со смеху-то!… – она украдкой зыркнула на него, должно быть пытаясь увидеть признаки веселья на его лице. – Тебе повезло. В гибернации времени не замечаешь. Вот ты и остался молодым. А меня мать родила уже после начала пути. Здесь всегда было так, как сейчас. Всегда-всегда. Да, на самом деле тут неплохо. Надо только делом себя занять. Хотя мне и сравнить-то не с чем.

– Очуметь… – вздохнул Эму.

– Говорю же, я не сумасшедшая! – зашипела бабка. – Поумнее некоторых буду. Лучше расскажи мне, как было там? …Раньше.