– Или для больших шумных компаний.

– Очень может быть. – Она воровато оглянулась. – Наверное, это неплохо бросить все и закатить пожизненную вечеринку с лучшими друзьями, если они у тебя есть.

Нам пришлось посторониться, чтобы пропустить группу пузатых домохозяек в плюшевых спортивных костюмах. Перемывая кому-то кости, они гоготали так, что мы были вынуждены прекратить разговор.

– Видал? – спросила меня Марина, указывая им вслед. – Люди без цели и без хорошего секса превращаются в скот. Если мы не сбежим, то станем такими же, как они.

Приближаясь к концу коридора, мы оба говорили все тише и тише.

– Можно нескромный вопрос? – непринужденно бросил я.

– Опять?

– Это у меня в крови. Если не хочешь, не отвечай.

– Ну, валяй.

– Почему ты здесь одна?

– Сбежала от мужа. Он при разводе хотел отсудить у меня половину моих клиник. Другую компанию некогда было искать. А ты?

– Позволял своим репортерам писать лишнее. У нас с государством и спецслужбами были разные взгляды на свободу слова.

– Это понятно, – хихикнула она. – А чего один-то?

– Хороший вопрос, – почесал я в затылке. – Как-то не сложилось. Надоели все.

Когда мы дошли до самого конца галереи, я перегнулся через перила, чтобы осмотреть простенок за углом. Высота была ужасающая. Гладкая вертикальная плоскость не имела ни единого выступа до самого нижнего уровня.

– Здесь ничего нет.

– Так я и знала, – вздохнула Марина.

– Но здесь должна быть хоть какая-то служебная лестница…

– Обязательно, – неожиданно произнес за нашими спинами спокойный мужской голос.

У нас у обоих душа ушла в пятки. Резко оглянувшись, мы увидели пожилого человека, того самого, который звал меня сыграть с ним на бильярде в первые часы после моего пробуждения.

– Какого черта?… – промямлил я.

– Не подумайте, что я шел за вами, – попытался успокоить нас незнакомец.

– А что, по-вашему, нам следует думать? – нервно спросила Марина.

– Я здесь живу, – ответил сосед. – Выходил из своего скромного жилища и услышал ваш разговор. Знаю, что служебная лестница здесь есть, но она закрыта для гостей.

Он указал на самую крайнюю дверь в шаге от нас, на которой не было номера.

– Откуда Вы это знаете? – спросил я.

– Видел, как сюда заходил пилот. Я спросил его, что это за дверь, а он сказал, что за ней лестница и туда без специального электронного ключа дороги нет. Выйти можно свободно, а войти – не получится.

Мы с Мариной переглянулись, как незадачливые садовые воришки. Странный господин не стал дожидаться, пока мы заговорим с ним еще о чем-нибудь, а просто развернулся и неторопливо зашагал прочь.

– Ну что? – шепнула мне Марина.

– Теперь мы знаем, где лестница, но с дверью у нас ничего не выйдет.

– И о наших планах уже знают посторонние. Придётся искать в других местах. Идем!

– Не спеши! – уперся я. – Не страшно, что нас рассекретили. Этот парень не из болтливых. А дверь мы откроем. Дай-ка, я тебя подсажу!

– Чего еще придумал?

Я поманил ее за собой на узкий мостик, соединяющий наш коридор с балконом соседнего сектора. До верхнего края портика, нависавшего над нашей галереей, было никак не меньше четырех метров.

– Если тут есть служебная лестница, значит, она выходит на этот козырек.

– Почему ты так решил?

– Потому что до посадки козырек нашего и противоположного секторов были соединены, а пространство над ними могло быть техническим коридором!

– Да, могло… – задумчиво ответила она.

– А значит, служебная лестница обязательно ведет туда. И сейчас ты можешь подняться, найти эту лестницу, а потом спуститься по ней и открыть мне дверь с той стороны, ясно?

Высота, непреодолимая для людей в привычных условиях, в тот момент не казалась серьезным препятствием. Конечно, мы с Мариной еще не полностью восстановили силы после длительного перелета, и в дневное время передвигаться нам было нелегко. Но с наступлением ночи притяжение становилось ничтожным, и мне не стоило большого труда взять ее за щиколотки и поднять на вытянутые руки.