На небольших экранах в изножье каждой камеры поочередно зажглись продиктованные имена.

– Нормально назвал! – подбодрила старуха. – А ты сомневался…

– Присвоить имена особям с шестой по десятую! Аурора! Афина! Анхел! Агнесс! Астра! – перейдя вслед за проворной бабкой во второй ряд, возвестил Эму. – Процедура завершена!

– Следует ли объединить указанных особей в условную группу? – спросила система.

– Зачем? – оглянулся он на Каську.

– Чтобы обращаться ко всем сразу, – шепнула она. – Группе тоже имя задай.

– Да, следует! Обозначим ее словом «Аргентум»!

– Следует ли приступить к активации группы «Аргентум»? – спросила железная девушка из динамиков.

Казалось бы, что может быть проще, чем просто дать утвердительный ответ? И что может быть сложнее? Здесь от простого слова «да» зависело нечто большее, чем собственная судьба или будущий брак. Целый народ начинал жить по короткому устному приказу одного человека. Вся история, вехи, периоды расцвета и упадка, цивилизация, прогресс, – все это имело конкретную точку отсчета.

– Ну? – снова оглянулся он на старушку.

– Давай! Давай! Давай! – свистящим шепотом загавкала та, больно толкая его в бок.

– Ответ утвердительный! Да, к активации группы «Аргентум» приступить!

Под толстым полом раздался гулкий щелчок. В общем монотонном гудении послышался звук угасающих оборотов каких-то моторов. Из узких щелей на корпусах камер с шипеньем вырвались белые струйки газа. Стекла, под которыми лежали люди, мгновенно покрылись ледяными узорами.

– Сейчас включится подача теплого воздуха, – азартно прошептала бабушка.

Целый хор двигателей завизжал так, словно кто-то включил сразу сотню пылесосов. Растопив лед на стеклах, шумная техника угомонилась. Прозрачные крышки камер тихо поднялись над лежащими внутри людьми. Повисла пауза. Не выдержав ожидания, Эму решил рассмотреть открытые аппараты поближе.

– Стой! – задержала его старушка. – Сейчас опустятся блоки активации.

Оба наблюдателя замерли и снова принялись ждать. Где-то на десятой минуте этой паузы инструктор уже собирался серьезно занервничать, но вдруг откуда-то сверху на мощных стрелах начали спускаться механизмы, из которых торчало немыслимое количество проводов и манипуляторов. Накрыв собой неподвижно покоящиеся тела, машины стали производить подключение. Послышался треск, жужжание, щелчки пневматики и пение гидравлики. Наконец все стихло.

– Фантастика! – с чувством прошептала Каська.

– Точно! – согласился Эму.

– Идем отсюда. – неожиданно схватила она его за майку и потащила к выходу.

– Как? Подождите! Я хотел посмотреть на начало второго этапа.

– Часа через два начнется. Они должны немного полежать на воздухе.

Какая-то мощная неведомая сила сотрясала стены «Ригеля». До нас эти жуткие удары по внешней обшивке доходили лишь в виде легкой вибрации полов и колонн. Как я уже говорил, это случалось дважды в сутки с интервалом в 13 часов, как по расписанию. После пары часов такого грохота притяжение становилось то полноценным, то очень низким.

Изображая гуляющую парочку, я и Марина вышагивали по верхнему ярусу.

– Номера здесь, должно быть, крошечные, как шкафы, – предположила она.

– Не знаю, – усомнился я. – Мой номер почти на самом верху, и я не сказал бы, что он такой уж тесный.

– Ты просто не был у меня. – В ее голосе прозвучало превосходство. – Мои апартаменты почти вдвое больше твоего чулана, а я живу всего лишь этажом ниже.

– Что же тогда на первом уровне, стесняюсь спросить? Частные поля для гольфа?

– Ну, может, и не для гольфа, но для тенниса персональный корт в паре номеров, скорее всего, и найдется. Должно быть, там семейные апартаменты, где каждое место стоит по миллиарду.