–То-то и оно,– подтвердила баба Лукерья,– ты рот своему крикуну прикрой, а то, как бы он беды ни накликал. Не дай бог, если народ в его глупости поверит.

–Что же делать, баба Лукерья?– всполошилась Клава,– куда я ее дену? Я сама то еле хожу. Может, мне ее на ферму определить? Прямо из школы бегом на работу.

–Так ведь ей всего четырнадцать лет,– засомневалась собеседница.

–Ничего, выдюжит. Мы с тобой в ее годы уже родителям в поле помогали. И польза будет, и с глаз долой.

–Ну, что же,– вздохнула баба Лукерья,– делай, как считаешь нужным. Тебе видней.

Глава седьмая.

Целую неделю Любка пролежала в больнице. Придя в себя, она не сразу сообразила, где находится. Врач вошла в палату и одобрительно ей улыбнулась.

–Ну-ка, расскажи,– попросила она,– как ты оказалась на переезде без памяти? Хорошо, что Лукерья Никитишна тебя привезла. Почему больше никто не заметил, что ты лежишь в пыли без памяти.

–Что с Коськой?– через силу выдавила из себя девочка.

–А ты не помнишь?– вопросом на вопрос ответила доктор.

–Помню, что я бежала за ним,– задумчиво произнесла Любка, пытаясь вспомнить прошедшее,– он убегал и кривлялся.

Вдруг, с ужасом взглянув на врача, она замолчала, кровь отлила от лица, глаза округлились, и она схватилась обеими руками за горло.

–Что с ним?– прошептала Любка.

–Ничего,– многозначительно произнесла доктор,– его уже здесь нет.

Она не рискнула сказать правду, боясь ввести девочку снова в шоковое состояние.

–Ходят слухи, что ты бежала и что-то шептала,– с улыбкой сказала доктор,– я, конечно, не верю во все эти глупости. Но разве ты умеешь делать наговоры?

–Нет, не умею,– с рассеянным видом ответила девочка,– я ему кричала: «Стой!». А он, дурак, мчался как оглашенный.

–А ты не подумала сгоряча: «Чтоб ты попал под поезд, гад»

–Подумала,– простодушно призналась Любка,– а откуда вы знаете?

–Ничего я не знаю,– вдруг рассердилась доктор,– только никому не говори, что ты подумала и старайся больше плохо ни о ком не думать и зла никому не желать.

–Так все меня фрицевкой и оборотнем дразнят,– заплакала девочка,– я им ничего плохого не сделала, а они дразнят, а Коська и Вовка больше всех.

–Вот их бог и наказал,– подвела итог доктор,– у одного нога сломана, а другой в земле лежит.

–Так он погиб?– истерически закричала Любка.

–Стрелочница сказала, что сам виноват. Шлагбаум был закрыт, а он все равно мчался. Милиция зафиксировала несчастный случай. Ты здесь не причем. Так что успокойся. Мама за тобой приедет?

–Не знаю?– пожала плечами Любка,– она, хоть, навещала меня.

–Нет,– хмуро ответила врач,– я тебя выпишу, ты пойди, посиди у входа. Может, какая машина в вашу сторону поедет, тебя подкинут, а если нет, то возвращайся. Чего-нибудь придумаем.

Любка переоделась в свое старенькое, выцветшее на солнце ситцевое платье, надела мальчишеские ботинки, доставшиеся ей после брата, и, молча кивнув, вышла. Она села на лавку около ворот в больницу и поднимала руку каждой приближавшейся машине, но никто из водителей не останавливался и не интересовался, в какую деревню ей надо. Она уже хотела возвратиться к врачу, но неожиданно перед ней затормозила полуторка, и из кабины высунулась баба Лукерья.

–Ты чего здесь сидишь?– строго спросила она,– ты же должна лежать в больнице.

–Доктор выписала,– ответила Любка,– домой отправила. Вот сижу здесь, голосую, а машины не останавливаются.

–Давай. Залезай в кабину,– приказала баба Лукерья.

–Может. Кто другой возьмет?– засомневался, сидевший за рулем Иван Савельевич,– а то ведь не ровен час.

–И ты туда же, Иван!– укорила его женщина,– дураки всякие распространяют слухи, а ты, как баба, уши развесил. Смотри вперед, да объезжай ухабины. Вон как от тебя разит, прямо закусить хочется.