-Это моя первая любовь.

Хочется блевать… Или отец хотел, чтобы я расчувствовался? О какой первой любви он говорит? О той, которая зарождается в подростковом возрасте в трусах? Об этой? Ну, так пусть бы удовлетворился сейчас, если тогда не дали, и успокоился бы. На здоровье, как говорится.

-Не смеши.

-А мне и не смешно. Мы были одногруппниками в университете. Я её полюбил с первого курса. И она ведь отвечала мне взаимностью. Но потом…

-Но потом нашла побогаче, чем ты. Ты ж тогда не был мэром. Зато теперь передумала, когда узнала о твоей должности. Я прав?

-Не прав. Мы оба тогда сглупили…

-А мне наплевать, - перебиваю я, не желая слушать о прошлом. Ненавижу лишь сильнее. И его, и ту, которая вдруг молнией метнулась к нему обратно. Наверняка, сразу поняла свою ошибку, допущенную в молодости, когда узнала о должности отца. Су*а…

-Наплевать, так наплевать.

Вижу, что отец обижен моими словами, но у него нет права сейчас обижаться. Пусть на себя обижается. Он во всем сам виноват.

-Подумай о Соньке, - прошу, испытывая огромное желание свалить из этого дома. Хотя понимаю, что сделать это прямо сейчас не получится. Я обещал Соньке, что поиграю с ней.

-Еще раз повторяю, что не брошу ни тебя, ни Сонечку.

-Ты уже бросил нас. Предал, - не выбираю слов. Пусть знает, что мне наплевать, какая у него там была любовь, первая или четвертая. Он… предал… свою семью! И пусть не прячется за красивыми словами и романтическими мотивами.

-Я не предавал вас, - повторяет с нажимом он. Мечется по кабинету, словно дикий зверь в клетке.

Я больше не хочу слушать этот бред. Собираюсь пойти к сестре, но замираю. Остался лишь один важный вопрос.

-Что с матерью делать?

-Я не знаю, - отец опускается в кресло, где недавно сидел я. Проводит пятерней по волосам. – Не знаю, как ей помочь. Ты ведь помнишь, сколько раз это уже было? И с каждым разом всё хуже и хуже.

-Да помню я всё!

Зачем он задает эти глупые вопросы? Даже если бы хотел забыть загулы матери – не получилось бы никогда. Какой-то стыд… Собственная вина… Это въедается под кожу.

-Ей нужно помочь, - злюсь я. – Найди какого-нибудь хорошего доктора, - хотя сам понимаю, что никакой доктор не поможет, если она сама не осознает своей проблемы.

-Я попробую.

Ни слова больше не говоря, покидаю кабинет и иду к Соне. Она лежит на кровати, читает книгу про какую-то фею. Твою мать… Не бывает чудес, Сонечка. Не бывает! И чем раньше ты это запомнишь, тем будет лучше.

-Почитаешь мне? – просит сестра, протягиваю книжицу.

Если я кому-то и не могу отказать, то только ей. На всем земном шаре… Остальные могут выстраиваться в ряд и дружно шагать в ад.

-Может, что-то другое почитаем, более веселое?

-Давай эту, - она прижимается к моему боку, когда я присаживаюсь рядом с ней.

Начинаю читать, но Сонька вдруг перебивает меня.

-Я попросила папу, чтобы он не бросал нас.

Сердце останавливается. Сонька уже знает? Услышала?

-Ты о чем, малявка? - горло саднит.

-Попросила, чтобы он приходил с работы пораньше, чтобы не бросал нас долгими вечерами одних, - уточняет она. – Может, тогда мама не будет плакать?

Легче не становится. Внутри всё крутит, рвет на куски. Хочется спрятаться от этих иссушающих чувств. Я практически бессилен в сложившейся ситуации. Лишь маленькая незатухающая надежда теплится в груди…

Получится ли прогнать чужаков с моей территории?

8. Глава 8.

Глава 8.

Женя, 25 сентября, пятница

Сегодня Горский меня пугает. С самого утра он молчалив, не улыбается. Если я что-то спрашиваю, то отвечает односложно и таким голосом, что хочется спрятаться куда-нибудь. Лишь его взгляд… В нем столько эмоций, столько чувств. Теряюсь в те моменты, когда Горский смотрит на меня долго, внимательно.