Обескураженная Елена, втянув голову в плечи, медленно ушла за шторку.

Наполнив стакан водкой и опрокинув в один глоток, Коренев подошёл к граммофону и поставил пластинку. Через шум и потрескивание в трубу полилась каторжанская песня Сеньки Щербатого:

Плеснув ещё разок в стакан, Анатолий, резко выдохнув, медленно выпил.

«Погиб мальчишка, погиб навсегда – не унимался певец Ефим Гиляров – А годы проходят, Проходят лета…»

Сняв с гвоздя тугую сыромятную плеть, Коренев стремительно двинулся за печь. Схватил за волосы жену, пинком открыв дверь, молча выволок на стужу. Приставив лицом к стене дома, резко хлестанул по спине Елену. Та, вскрикнув от жгучей боли, рухнула на колени. Анатолий вновь схватил её за волосы и вернул в прежнее положение.

– Стоять!.. – заорал озверевший муж. И вновь плеть прошлась по спине жены.

– Это тебе за приём! – удар, – Это тебе за битки! – ещё один удар, – А это за то, что ты дура безграмотная!..

Истязания продолжались до тех пор, пока Елена не сползла по стене и не уткнулась в бесчувствии лицом в окровавленный снег.

Войдя в выстуженный дом, Коренев бросил на пол плётку и, сделав несколько неверных шагов, рухнул в заправленную кровать…

Перед мысленным взором Елены Михайловны словно в немом кино (в шестнадцать кадров) промчалась последующая полная невзгод её жизнь.

Революция. Бег Анатолия по таёжным дебрям от белых и от красных. Его промысел золотишком в вольных старателях. Иногда, словно вор, по ночам появлялся дома, а с темнотой вновь уходил в неизвестность. У Елены следом за Антоном родилась дочь Надежда. Сельчане знали от кого дети, но не доносили. Жалели Елену.

Потом и вовсе сгинул Коренев. Где сложил свою непутёвую головушку, никто не ведал.

Родителей Елены отняла гражданская война: погибли от японской пули за связь с партизанами.

Потом коллективизация, организация колхозов… Голодно было, а дети подрастали. Надо было чем-то кормить. Выручал мичуринский навык собирательства. Сушила на зиму листья малины и земляники – на чай. Варила щи из крапивы и лебеды. На трудодни в 30 копеек покупала хлеб и постное масло. По ночам после работы вязала из собачьего и козьего пуха носки и варежки. Этим и приторговывала.

Наконец наступило кратковременное облегчение: сошлась с бездетным вдовцом и родила от него ещё одного ребёнка. Сына назвали Василием.

В тридцать девятом на службу в РККА ушёл Антон, а Надежда, выйдя замуж за речного капитана, уехала на родину мужа.

А вскоре пришла большая беда, война с немцем. Второй муж по мобилизации ушёл на фронт. В сорок втором Елена получила похоронку на него…

В пятьдесят третьем году большая вода поглотила дом Елены Михайловны.

Страшное было наводнение. Почти весь колхозный скот сгинул в мощном потопе, да и своя животина у многих сельчан потонула. По разбушевавшейся реке стремительно неслись крыши домов с взывающими на них о спасении кошками и собаками.

Обустроившийся в новом посёлке старший сын Антон вскоре перевёз мать к себе…

– Как твоё горлышко, внучёк? Не болит? – бабушка наклонилась к Мише и потрогала лоб губами, – И головка не горячая. Это хорошо!

Взглянув на часы-ходики, Елена Михайловна засуетилась.

– Пойдём, Мишенька, на стол накрывать: сейчас должны подъехать твои родители.

У Антона Коренева в отношении сыновей существовало правило «Без спросу ничего не брать!». Он требовал неукоснительного соблюдения этого условия. В противном случае следовало незамедлительное наказание провинившихся. Иногда наказания в зависимости от тяжести проступка объединялись в одно «гармоничное» целое: порка бритвенным ремнём и долгое стояние в углу.