— Марик, ты просто милаха! – визжит эта недорезанная. – Ну, давай – покажи мне, видишь, уже никакого терпения нет.

И у меня все краснеет перед глазами.

Милаха? Этот бык-осеменитель – милаха?!

Даже не удивлюсь, если он ей, в самом деле, покажет. Вот прямо сейчас встанет, снимет штаны – и «покажет». У него вообще нет тормозов.

Чего я вообще так завелась?

Подумаю об этом обязательно сразу после того, как разберусь со сладкой парочкой и покажу Червинскому, где зимуют раки, петухи, ослы и прочая бестолковая живность.

Я всегда умела появляться красиво и эффектно. Почти как в фильмах, но даже лучше. Выходишь на сцену – и все взгляды на тебя. Многолетняя практика порядком улучшила мои навыки, и сейчас, выходя из-за ширмы со сладко-коварной улыбкой, даже не сомневаюсь, что Червинский меня заметит и успеет сотню раз сменить цвет, как индикатор из мультфильма про Алису. Тем более что сидит как раз напротив, а его очередная «погремушка» - спиной ко мне.

— Какая встреча… - говорю я, нарочно растягивая слова.

И… на меня ноль внимания.

Первое мгновение просто столбенею от такого безразличия: понятно, что музыка играет громко, но не заметить меня так же сложно, как и не разминуться с бетонной стеной поперек дороги. Но Погремушка продолжает хохотать, а Червинский так увлечен ее компанией, что не замечает ничего вокруг.

Я пробую покашлять в кулак, хоть это все равно провал.

И снова никакого эффекта.

Но самое ужасное то, что пока я тут прикидываюсь гусеницей-палочником, Бабник достает из кармана пиджака маленькую бархатную коробочку, протягивает ее своей курице и она, снова изображая пожарную сирену, начинает прыгать на месте. То есть буквально – задом на стуле.

В интернете ходят такие странные видео, где происходит какое-то совершено идиотское действие, но оно затормаживает, словно вирус, и все, что ты можешь – тупо смотреть снова и снова зацикленную запись, забывая о происходящем вокруг. Вот на меня эта «скачущая зайка» действует именно так. Как она это делает? У нее там пружина что ли?

Только поэтому я не сразу замечаю, что именно находится внутри маленькой коробочки.

— Ничего себе… - растягивая звуки, говорит Погремушка и вытягивает из коробки…

Ох, это выше моих сил.

Кольцо слишком красивое, а бриллиант такой большой и чистый, что его свет явно затмевает мне мозги. Вместо того чтобы, как порядочная, закатить скандал, я тут же подхожу ближе и задерживаю дыхание, разглядывая настоящий шедевр ювелирного искусства. Оправа в виде распустившей лепестки розы тоже вся усыпана бриллиантами, но тот, что в середине – карат миллион, не меньше!

— Марик, ну ты даешь, - запинается девчонка.

— Согласна, - сглатываю я.

Такие украшения мне даже присниться не могут: психика бдит, чтобы в арсенале моих желаний не появлялось ничего слишком дорогого, потому что на первом месте – машина, машина и еще раз машина. Но видеть это вживую, да еще и при таких обстоятельствах – это выше моего терпения. Тем более, когда эта девица вертит кольцо, явно намереваясь прямо тут надеть его на палец. На тот самый, где носят помолвочные.

Кстати, а ведь оно как раз подходит.

Марик что, совсем берега попутал?

— Вера? – слышу удивленный голос Червинского, но нарочно даже не смотрю в его сторону.

Просто кладу перед девчонкой телефон, где во весь экран красуется фотография полуголого Бабника. Нет, ничего крамольного там нет, и даже если девчонке еще нет восемнадцати – бывают и такие скороспелые – ничто не пошатнет ее нежную психику. Только уверенность в том, что таким кобелям никогда нельзя верить.

— Марик! – Я всплескиваю руками, пока девица сперва задирает голову, а потом берет в руки телефон и начинает вертеть его в поисках лучшего угла обзора. – Я тут мимо проходила, решила поздороваться, спросить, как дела. Узнать, как поживает герпес.