— А ты всегда считал, что я слишком красива, чтобы быть умной, - отвечаю я, не особо маскируя иронию. Год назад это казались почти милым, а сейчас ужасно злит. Откуда в мужчинах эта ересь, что красивая девушка – обязательно дурочка с полным гламуром головного мозга? Вот из-за него и приходится маскироваться под серу мышь.

— Я считал, что такая красивая девушка не должна пропадать в душном офисе, если может просто наслаждаться жизнью.

— Знаешь, не всем роль содержанки кажется вершиной эволюции, - снова довольно грубо отвечаю я, и Егор, посмеиваясь, машет салфеткой как белым флагом. – Мозг нужно кормить и тренировать, как и тело. А то он покроется коркой жира, станет гладким и крохотным, как орех.

И снова перед глазами зад Марика.

Только на этот раз почему-то в джинсах. Я даже закрываю и открываю глаза, чтобы навести резкость на сидящего напротив Егора, но задница Червинского все равно в фокусе.

Наверное, потому что сейчас она не плод моего воображения, а настоящая реальность, проходящая за спиной Егора.

И не одна.

А под руку с какой-то… девицей, которая весит на локте Червинского, словно клещ.

И еще что-то очень энергично рассказывает и улыбается во все тридцать два, а этот… паразит! Смеется в ответ и вообще не замечает ничего вокруг. Конкретно – не замечает меня, а ведь я от неожиданности даже встала - и сделанный из туалетной бумаги веганский кекс вприпрыжку покатился с тарелки прямо на пол.

— Что случилось? – Егор оглядывается, но сладкая парочка уже успела исчезнуть в дальней части зала.

— Показалось, - сквозь зубы цежу я.

И мне просто никак не сидится на месте, потому что внутри все клокочет и бурлит.

Нет, я, конечно, знала, что Бабник – тот еще бабник, но писать мне, что он просто в полном охуении – дословно! – от меня, слать мне свои голые фотки, а через полчаса тащить на свидание безмозглую дуру… Это вообще ни в какие рамки. Я соглашалась быть его фиктивной невестой, но не подписывалась на рога!

— … и когда я тебя увидел, сразу понял, что совершил…

— Извини, мне нужно в туалет, - бросаю я, даже не дослушав, что там понял и совершил Егор.

Сейчас это вообще последнее, что меня интересует.

Я должна предстать перед ясные очи Червинского и показать его распрекрасной девице, какие «кадры» шлет ее благоверный другой женщине. Посмотрим, что она защебечет в ответ на эти откровения.

Интересно, а туалет вообще в той стороне?

Не то, чтобы я очень переживала об отсутствии обоснуя, почему меня понесло именно в ту сторону, но лучше иметь хотя бы один аргумент в свою пользу, чем не иметь его вовсе. Тем более что театрально это будет выглядеть лучше именно так: «Я вот тут шла, ничего не подозревала, а тут – ложь цветет буйным цветом!» Не совсем так, но у меня есть минута, чтобы поработать над текстом.

Я быстро крадусь по залу, наплевав на то, что собственное тело играет явно в команде противника: то я правда иду в полуприсядку, словно хочу скрыться от людей на ровном месте, то случайно задеваю плечом официантку, которая неловко разворачивается - и полный поднос тарелок едва не летит на пол. Хорошо, что успеваю вовремя подставить руки и спасти девчонку от финансовой дыры размером в пропасть. Она смотрит на меня огромными перепуганными глазами, но я быстро исчезаю со сцены. Сегодня у меня совершенно другая роль и другие планы. Сегодня я буду Верочка-мясник, и если Червинский думает, что что-то знает о женской злости, то я существенно обогащу его знания.

Ожидаемо, никакого туалета в этой части зала нет. И вообще ничего нет – ни единой проклятой двери, чтобы я могла прикинуться чайником и сказать, что просо заблудилась. А вот отгороженная декоративными стойками часть зала как раз передо мной - и именно оттуда раздается тот дурацкий смех. Никогда не понимала, зачем женщины смеются громче, чем играет музыка. Это такая мода: «услышьте мое счастье, неудачницы»?