– Директор… Да, это уже кое-что… Ты женат?

– А ты как думаешь?

– Думаю, что женат, но постоянно об этом забываешь.

– Точно! Значит, ты тоже врождённый психолог?

– Я бывший преподаватель французского.

– Замечательно. Обожаю умных женщин.

– Ну, хватит, хватит… Слишком много комплиментов для первого раза.

– А, так будет и второй раз?!

– Возможно, будет и третий, если ты перестанешь напирать.

– Я напираю?

– Ещё как… С самого первого слова. Сразу видно, что ты не привык к отказам.

– Если честно, то да, не привык… Но я и не принуждаю никого. Люди сами хотят делать то, что я предлагаю, особенно – женщины.

– Это чувствуется… Хорошо, рада познакомиться. И что же ты мне предлагаешь?

– Позаниматься ещё минут тридцать и поехать в какое-нибудь приятное место. Идёт?

– Вполне. Только подожди меня в машине. Я долго моюсь и одеваюсь…

– Не беспокойся, я дождусь.

Напрягать мышцы, когда такая умная и яркая женщина согласилась на свидание с первого подхода, Каровскому уже не хотелось. Поэтому, поприседав и размяв дельтовидные, он отправился в душ. Струя прохладной воды сняла напряжение и помогла собраться с мыслями. Он хотел выстроить в голове приблизительный план общения с Верховской в ближайшие 2-3 часа, но потом бросил эти старания и решил действовать интуитивно. Говоря по правде, с женщинами ему никогда не удавалось быть осмотрительным, но и откровенные их манипуляции он тоже считывал довольно быстро, а потому всегда выходил живым и почти здоровым даже из самых проблемных романов. Он высушил голову, оделся и бодренько пробежал мимо рецепции, не забыв при этом улыбнуться двум милым девушкам, которые сидели сегодня за стойкой.

Амалия вышла из здания минут через двадцать после Сатира. Она неспешно подошла к автомобилю, показывая на этом небольшом отрезке пути всю свою грацию. Фигура её была стройной, но не хрупкой, что придавало ей ещё больше соблазнительности. Любитель ненавязчивого флирта, Сатир элегантно открыл перед ней дверь машины и жестом пригласил сесть рядом с ним, приподняв в хулиганской ухмылке уголок губ. Амалия посмотрела на него с лёгким интересом, поправила причёску и сказала, что ей ещё нужно заехать в два магазина. Сатир запустил движок серебристого «Opel» и легко тронулся с места в направлении ближайшего торгового центра.

В пробку они попали почти сразу же, но не сильно из-за этого расстроились, просто разговаривали о том, о сём, постепенно пропитываясь друг другом. Амалия рассказала Сатиру, как старому другу, что рассталась с очередным мужчиной, что тринадцатилетняя дочь её не понимает, что шеф на новой работе отчаянно к ней пристаёт, а она терпеть его не может. Сатир заинтересованно внимал всему, что говорила Амалия, параллельно составляя в голове портрет её души. Он всегда это делал, когда знакомился с женщинами, отношения с которыми обещали продолжиться.

Внешне гордая и слегка стервозная, Амалия предстала Сатиру интересной и разносторонней женщиной, знавшей себе цену, немного конфликтной, но при этом умевшей поймать настроение мужчины и в самую последнюю минуту благополучно выйти из крутого эмоционального поворота. Эти её внутренние качели, которые Сатир хорошо знал на примере своей матери, подняли в нём волну забытых переживаний. На самом деле, ему, всю жизнь искавшему спокойную, уравновешенную женщину, с которой можно по кирпичику выстраивать семейное счастье, совершенно неожиданно стало не хватать эмоциональной остроты, непредсказуемости, страсти… Еву он считал хорошей женой и довольно умелой любовницей, но карта её души была изучена им вдоль и поперёк. Никаких новых морей и островов Сатир уже не мог найти на этой пожелтевшей карте, что рождало в нём уныние и пиратскую тоску по неизведанным уголкам планеты со всеми лежащими там сокровищами.