– Если бы ты не бегала по спа, может, и увидела бы, – огрызнулась я. – Насколько же надо быть уродиной, чтобы каждую неделю ходить к косметологу?

Когда-то она могла бы расплакаться и побежать жаловаться папочке, но за полгода работы здесь она научилась ранить меня куда изощреннее, и делала это мастерски.

– По крайней мере, я могу позволить себе спа. Может, если бы ты хоть раз туда сходила, твой жених не бегал бы к другой.

Чёрт, чёрт, чёрт!

Откуда она узнала? Я специально ей не говорила, зная, что это станет ещё одним поводом для её насмешек. Еще одной кучей дерьма в моей жизни.

Она прошествовала мимо, открыв дверь клиники своими алыми когтями – такими же фальшивыми, как её грудь, волосы, нос и характер. Дверь захлопнулась за ней, чтобы мне пришлось открывать её снова. Пётр Сергеевич встретил меня в приемной угрюмым взглядом и чуть ли не за шкирку потащил в свой кабинет мимо ухмыляющейся стервы-дочки.

– Костя любезно вызвался выйти сегодня, – буркнул он, опершись руками о стол. – Не хочу повторения вчерашнего. Поняла?

Я сдержала язвительный ответ. До зарплаты два дня, и я не могла дать ему повод меня уволить.

– Да, Пётр Сергеевич.

Он прищурил свои маленькие глазки, ожидая дерзкой реплики, но я прикусила язык. Увидев, что я молчу, он заметно расслабился.

– Хорошо. Обращайся с клиентами как с королями. Я не могу позволить себе плохие отзывы.

Как будто это имело значение. Даже тысяча однозвездочных отзывов, называющих его шарлатаном, а исследование сна – пустой тратой денег, не остановили бы толпы желающих записаться.

– Я оставляю Варвару за главную. Один неверный шаг – и она мне доложит. Так что работай на совесть.

«Или ты уволена» – подразумевалось. Я открыла рот, возмущение кипело в каждой клетке. Я работала здесь три года. Если кто и должен быть главным, то я. За полгода Варвара только разглядывала свои ногти и постила фотки в социальные сети. Она понятия не имела, как читать показатели, и ни за что не прикоснулась бы к клиентам, чтобы подключить их к аппаратам.

Я знала, что надо промолчать. Мой острый язык всегда втягивал меня в неприятности, но я не сдержалась.

– Я здесь дольше всех. Я знаю, как работают все аппараты. Разве не я должна быть главной?

Пётр Сергеевич издал низкий рык.

– Тебе повезло, что ты вообще ещё работаешь после вчерашнего. А теперь вон из моего кабинета, пока я не передумал.

Скрипнув зубами, я вышла, кипя от злости, и направилась в камеру сна, где Костя уже подключал клиентов к аппаратам. Варвары нигде не было видно. Наверняка она наблюдает, как мы пашем, из уютной комнаты наблюдения, полируя ногти или жалуясь своим подписчикам в социальных сетях.

Я старалась не смотреть на зеркало и сосредоточилась на работе, прикрепляя провода к Валерию Алексеевичу.

Он ободряюще улыбнулся.

– Жаль, что вчерашнее наблюдение не удалось, но, признаюсь, я втайне рад вернуться. Видите ли, я очень одинок с тех пор, как умерла жена.

Его жена. Женщина в красном платье с фотографии.

– Вы, должно быть, были очень счастливы вместе, – сказала я.

Его глаза сморщились в уголках, и я почувствовала, что ему не с кем говорить о ней.

– О, да. Сорок три года вместе.

– Вы танцевали с ней, – вырвалось у меня.

Он посмотрел на меня с любопытством, но продолжил:

– Ещё как! Елена обожала танцевать. Она была восхитительной танцовщицей. Каждый мужчина в зале хотел быть с ней, но она выбрала меня.

Я улыбнулась.

– Похоже, вам повезло найти друг друга.

Я видела его сон, как он хранил память о ней. Тогда я была напугана, не понимая, что происходит, но теперь знала. Днем я заглянула в сон Валерия Алексеевича, и это было прекрасно.