Я приняла решение за полсекунды. Схватив остатки ночнушки вместе с горстью мертвых листьев, я извернулась, оказавшись лицом к нему. Затем, собрав все силы, ударила коленом вверх – приём из моего единственного урока самообороны. Тогда я считала его тратой денег и не вернулась обратно на уроки. Оказалось, он стоил каждого рубля: удар в пах отвлек его, и я выскользнула из-под него.

Я сдержала порыв выкрикнуть: «Получил?», и сосредоточилась на бегстве, придерживая лохмотья ночнушки.

Через двадцать секунд я снова ела землю. На этот раз он не собирался меня отпускать. Его ноги прижали мои, руки сдавили запястья, приковав к земле. Я повернула голову, чтобы дышать, пока в мозгу мелькали образы моей скорой и яростной смерти.

Его горячее дыхание обожгло щеку, посылая дрожь страха по спине. Я была в полной… беде.

Ненависть горела в его глазах, пока я пыталась выбраться. Напрасная затея. Он рывком поднял меня на ноги и схватил за горло, прижав к дереву. Его пальцы, словно стальные, вжимали меня в грубую кору. Только тогда я осознала, насколько он высок. Он держал меня одной рукой за шею, так что я стояла на цыпочках, а он все равно возвышался надо мной.

Моя ночнушка сползла до талии, обнажив всё, что находилось выше, но это было меньшей из проблем. Я была уверена, что он меня убьет. Если я ещё не в аду с дьяволом, то скоро туда отправлюсь. Его взгляд, пылающий гневом, оскаленные, почти звериные зубы не оставляли сомнений: мне повезло, что я ещё жива. Останусь ли к концу ночи – другой вопрос.

– Как ты посмела вторгнуться в мой мир, – прорычал он.

Снова этот голос. Глубокий, чувственный. Я ненавидела себя за то, что думаю об этом, вместо чего-то разумного, вроде: «чёрт, он меня задушит».

– Это ты не должен был лезть в моё исследование сна, – прохрипела я, хотя получилось что-то вроде «эттышнблзмоеисслсн». Зрение помутнело по краям, но это был не сон. Я была на грани обморока от нехватки воздуха.

Он чуть ослабил хватку, позволяя мне вдохнуть.

Его лицо потемнело, глаза вспыхнули яростью. Он размышлял, что со мной делать, а я могла лишь ждать, решит ли он меня убить. Ещё одно нажатие – и мне конец. Я пыталась выглядеть невозмутимой, будто его хватка у дерева меня не волнует, но дрожь в руках выдавала меня. Моё тело тряслось, как листья над нами. Он был намного сильнее. Никакие курсы самообороны не подготовили бы меня к этому кошмару. Его мускулистая рука напряглась, и я поняла, что зашла слишком далеко, как всегда. Мама всегда говорила, что мой острый язык доведет меня до могилы, и, чёрт возьми, её шутливое предсказание сбывалось.

Я не могу умереть. Не здесь. Не сейчас. Да, моя жизнь – полное дерьмо, но это не значит, что я хочу её закончить. Не на самом дне.

Его горячее дыхание обжигало щеку, и я остро ощущала свои обнаженные груди в сантиметрах от его груди. Я попадала в нелепые ситуации, но эта была просто безумной, даже для меня. Я была ягненком, принесенным в жертву, и он это знал. Я старалась дышать ровно, пока он решал мою судьбу. Свободной рукой он схватил моё запястье и развернул меня, вывернув руку за спину и прижав лицом к шершавой коре. Я знала, что на курсах самообороны учили, как вырваться из такого захвата, но мозг был затуманен, и я забыла, что делать. Я помнила, что надо кричать «пожар» вместо «насилие», потому что на «насилие» никто не придет, но это было неуместно по двум причинам. Во-первых, я была голой выше талии, и моя ночнушка держалась только на бедрах, а он даже не взглянул ниже моего подбородка. Во-вторых, кричать было некому. Кроме ворона, которому я не купила обещанный корм, так что он вряд ли бы меня поддержал.